Впрочем, пусть только для себя, я принял концепцию, что приматы находятся для Омниссии наравне с Адептус Механикус. С трудом, но наблюдаемое мной не имело иного объяснения.

И лелеять надежду, что Префектура Магистериум не узнает об этих моих мыслях. Хотя, будучи аколитом и мастером оружия Инквизитора, я в некоторой степени выходил из-под надзора Малагры.

Впрочем, я излишне отвлёкся при формировании отчёта, да простит меня Омниссия. При всём ущербе, понесённым свитой Терентия на Кадии, невосполнимыми были потери в бойцах. Как у бригадира штурмовиков Роберта Сина, так и у моих скитариев — от когорты осталось четыреста восемь боеспособных скитариев. И три преторианца, личные телохранители Терентия и Кристины Ритор, Омикрон и Каппа, утратили значительную часть боевого потенциала. Схем для восстановления преторианцев я не имел, кроме того была вероятность, что в рамках мастерских Милосердия — не имел и возможности. Восстановление преторианцев до полноценного состояния было возможно только на Грифоне Прайм… Хотя утверждать это точно я не могу — Терентий мог повернуть своё судно в любой момент и, воспользовавшись правом Инквизитора, восстановить телохранителей на любом Мире-Кузне, чего он не делал. Судя по всему, рассчитывая на магоса Валлиоса, которого называл (а, полагаю, так и есть) своим другом.

С такими итогами мы достигли безымянной системы, где обитали джокаэро… впрочем, это я уже говорил. И странное отношение к ним меня довольно сильно волновало. То ли возможностью прикоснуться к чудесам Бога-Машины, то ли опасениями в крепости своей веры.

Впрочем, вызов в совещательную залу Милосердия, расположенную позади мостика, содержал, помимо призыва Терентия, фразу “разберёмся, что вам делать, аколиты”.

— …как же меня достали этим Игнис Сацером! — грохотал голос Терентия в совещательной.

— Терентий, но вы герой Империума, а это ваш официальный титул… — начал было отвечать Франциск, капитан Милосердия.

— Терёха, герой галактики, — недовольно прогудел Терентий. — И свячёное пламя, отплясывающее чечётку на костях врагов и всех, кто под ногу подвернётся. Ладно, Франциск, я просто ворчу. Достало меня всё это, да и Кадия… Как-то у нас слишком активный выдался год. Надо бы отдохнуть от отдыха. И паразиты эти меня ищут…

— Какие паразиты, Терентий? — напрягся Роберт Син.

— Инквизиторы, конечно! — выдал Терентий.

— А… это… мы… — не находил слов бригадир, да и остальные аколиты (хотя и не все) удивлённо уставились на Инквизитора.

— Ну да, мы рядом со станцией-крепостью Ордена, — хмыкнул Терентий. — Вот только, — с этими словами он извлёк пергамент астропатического сообщения. — Совершенно секретно и прочая варповщина… Так вот, конклав Священной Инквизиции Сегментума Темпестус настоятельно приглашает Инквизитора Терентия Алумуса, Игниса Сацера в Крепость Сегментума для получения… и прочее бла-бла, — помахал пергаментом Терентий. — И таких сообщений, варп подери, четыре! Темпестус, Обскурус, Солар, Пацифик! — гневно потряс он пергаментом. — Это не “будьте любезны когда будет возможность”! Это, чтоб его, официальные приглашения, да, по сути, требования прибыть на Конклав Сегментума!

— И что в этом такого, Терентий? Ваш подвиг…

— За "подвиг" я могу и стукнуть, — улыбнулся Инквизитор, после чего несколько коллег-аколитов, хотевшие высказать мнение, промолчали.

Дело в том, что Терентий и правду мог стукнуть. А учитывая его стати астартес, святость… Корабельный капеллан Милосердия не менее месяца был украшен золотым сиянием под глазом, в месте, где проявивший неудовольствие Терентий его стукнул. Сразу же после удара капеллан неделю отлёживался, под присмотром медикусов и хирургеонов.

Чем прогневил капеллан Терентия — мне неизвестно. Подозреваю, неизвестно и прочим аколитам, но наглядный пример гнева Терентия имелся. И отвращал от желания познать последствия.

Не знаю, природная скромность, или какая иная причина отвращала Терентия от почестей и заслуженной награды, но он всеми силами старался оттянуть встречу со сколь бы то ни было крупными силами Ордена Инквизиции. Более того повержение Лоргара-предателя он запретил нам, аколитам, называть “подвигом”. Хотя ничем иным это великое деяние являться не может.

— В общем, вечно я от них бегать не буду. Но у меня есть дела тут. Примерно на год. Вы — направитесь в Гелефирианский Сектор. Есть несколько причин, по которым это нужно сделать. Первое и главное — Эльдинг, прими послание, — с этими словами Терентий передал мне шкатулку. — Это послание Валлиосу. Ему и только ему! Если к тебе обратится Генерал-фабрикатор Марса, совет лордов Терры, любой мой коллега — посылай в варп. Точнее — ко мне, в варп сам переправлю, — усмехнулся Инквизитор.

Последнее было образцом странного юмора Терентия. Или реальным обещанием — понять сложно. Иной раз, то, что казалось шуткой, он воплощал в реальность. А иной раз то, что было естественно и нормально — оказывалось шуткой.

— Так вот, Эльдинг. В самом крайнем случае — передашь Максимусу Децимусу, Лорду-Инквизитору. В случае угрозы посланию — уничтожь.

— По слову вашему, Терентий, — склонил я голову, принимая посылку.

— Хорошо. Дальше, со мной останется Кристина. Она будет появляться тут, в этой зале, — обвёл руками Инквизитор совещательную, — раз в день, день материума, местной системы, — далеко не излишне уточнил он. — Если что — постараюсь помочь, но не думаю, что этот год от меня будет много толка. Моллис, ты летишь, — строго взглянул на аколита-фелинида Терентий. — Тут тебе просто нечего делать, а навестить родину не лишнее. Франциск, задержитесь минимум сутки на орбите Монетариуса Секундус. И прибудьте туда, после Грифона, само собой.