— Она чиста и непорочна, в ее голове нет твоих глупых заблуждений. С ней мы пройдет рука об руку, маленькая глупая королева. С ней мы сожжем этот мир и возродим его из пепла.

Колонна неуклонно разрушается, разваливается на огромные куски, что отваливаются в стороны, а вслед за ней начинает рушиться мой личный защитный купол, под которым я, осознавая только теперь, пребывала все это время.

Этот купол сохранил мое сознание в моменты самых страшных кошмаров, но теперь я будто нарочно избавляюсь от него.

— Нет. Только не она, - произношу то ли вслух, то ли в своей голове.

По телу пробегает сильная дрожь. Мне холодно. Мне жарко. Меня колотит изнутри. Я хочу орать во все горло, но не в состоянии вымолвить ни слова.

— Я не отдам тебе дочь.

Мир вокруг вздрагивает – и я едва в состоянии устоять на ногах, потому что откуда-то с очень большой глубины по поверхности бьет такой толчок, что в земле вновь раскрываются зловонные провалы.

Грохот стоит такой, что хочется броситься плашмя наземь и прикрыть руками голову. Но какое там – прямо подо мной рождается трещина, внутри которой, где-то глубоко, что-то сонно ворочается и вздыхает. Вверх, обдав меня с ног до головы, исторгается раскаленное облако такой вони, что я не в состоянии сделать ни вздоха.

Жар. Нестерпимый жар по коже.

Отшатываюсь в сторону, падаю, перекатываюсь и снова вскакиваю на ноги.

Краем глаза вижу собственные красные, как у рака, руки, что уже начинают покрываться водянистыми пузырями.

— Воспарившая Луна… - сквозь грохот и стон разрываемой на части земли слышу голос Пожирателя.

Или не Пожирателя?

Голос звучит из-под его капюшона, но отличается от надтреснутого, старческого, но наполненного непередаваемой мощью. А это голос обычного человека – очень тяжелый голос, неповоротливый, точно, чтобы произнести эти два слова, нужно приложить неимоверно огромные силы.

— Воспарившая Луна…

С телом Пожирателя что-то происходит. Его рвет и коверкает, точно жестокий кукловод намеренно грубо и резко дергает за привязанные к нему нити. Руки, ноги, торс – все двигается в каком-то жутком рассинхроне, ломается, изгибается под невероятными углами.

Ощущение, что все то безумие, что терзает тело Пожирателя, в полной мере отражается и на окружающем нас мире.

Пытаюсь сделать к нему шаг. Меня отбрасывает назад, прикладывает спиной о неведомо откуда взявшийся огромный валун. Бьюсь о него затылком и едва не теряю сознание. Падаю на колени, но продолжаю ползти вперед. С тупой безысходной настойчивостью, смысла которой сама не до конца понимаю.

Где-то что-то взрывается, земля подо мной подпрыгивает, бросает мне в лицо каменное мелкое крошево. Едва успеваю прикрыть глаза… или не успеваю? Что-то не так, угол обзора резко снижается. И что-то грязно-густое капает прямо вниз, образуя небольшую лужицу.

Опираясь на покалеченные руки, все равно шатаюсь, как пьяная. Но ползу дальше. Ближе к Пожирателю. Тот тоже валяется в грязи. Настолько изломан и скомкан, что почти полностью потерял любое сходство с человеком.

Больше ни единого разборчивого слова. Лишь нечто вроде скулежа.

«Что вообще происходит?»

Он что, издохнуть решил?

Вот так просто?

Что-то грохочет над головой – и через мгновение спину обжигает острой болью.

Вскрикиваю и пытаюсь дотянуться до раны. Но тут же обжигает выше, в районе лопаток. И тут же передо мной в сухую пыль падают несколько черных капель, над которыми в воздух поднимаются дымные следы.

Еще немного, я почти добралась до него.

Тяну руку – и без того израненную плоть атакуют сразу несколько капель. Кожа под ними расползается, во все стороны протягивается черная паутина мертвых сосудов.

Это жутко больно. Куда больнее обычных ожогов.

Не в силах сдерживаться, вскрикиваю каждый раз, когда на меня снова и снова падают жуткие капли. Из глаз катятся слезы, что норовят еще больше размыть окружающий мир. Или из единственного глаза? Я не знаю. Мне это неважно. Это сон. Всего лишь сон. Кошмар. Как и все те, что уже ни единожды терзали мое сознание. Кошмар закончится – и я снова очнусь в собственной постели, живая и здоровая. Нужно только потерпеть.

Пусть даже собственный крик не переставая звучит в голове, а горло саднит – и кажется, что вот-вот выхаркаешь легкие.

Протягиваю дрожащую руку и срываю с головы Пожирателя капюшон.

Существо дергается, пытается укрыться то ли от моего взгляда, то ли от падающих с неба капель. Его они тоже жалят с той же жестокостью, что и меня. И, признаться честно, вид твари, изнывающей и корчащейся от боли, неимоверно радует. Кажется, даже моя собственная боль отступает на несколько мгновений.

А потом его голова дергается – и я вижу его лицо, вижу широко распахнутые глаза и перекошенный в немом крике беззубый рот.