Но сейчас все наши силы брошены на подготовку к будущей зиме, к обеспечению людей кровом и продовольствием, к разбору внутренних проблем Артании.

Задумавшись, невольно касаюсь ладонью щеки со шрамом…

Это было даже занятно: когда очнулась после схватки с Пожирателем снов.

Голая полусошедшая с ума королева посреди поля, усеянного мертвецами – то еще зрелище. И две армии по обе стороны. Впрочем, к тому времени многие мятежники уже смекнули, чем пахнет, и поспешили ретироваться. Но потом я узнала, что некоторые из них еще пытались подкрасться ко мне, когда тупо грохнулась лицом в землю.

Не успели.

Маленький золотой дракон, как мне потом рассказали, вырвался буквально из-под земли, из-под обломков разрушенного замка, и занял место возле меня, грозно рыча и изрыгая пламя. Амелия даже своих подпустила ко мне не сразу, а уж чужих держала на постоянном приличном удалении.

Когда я пришла в себя, именно дочка, мгновенно обернувшись человеком, бросилась ко мне с длинным плащом. Не знаю, с чьего плеча он был, но, по крайней мере, без кровавых пятен. В остальном мне было все равно. Потому что взоры всех были направлены не на меня, такую красивую, не на ловкую Амелию и не на Анвиля, что тоже принял человеческий облик и теперь лежал наспех перемотанный бинтами, точно мумия. Все смотрели в сторону, за искрящуюся водную гладь, где взрывалась и на глазах разрушалась гора Гуур Дхар – Глотка Арташа. Вдруг пробудившийся вулкан поглощал сам себя.

— Привет, - тихонько прокрадываюсь к Анвилю и присаживаюсь рядом. – Я честно не эксгибиционистка ходить и показывать все свои королевские прелести, правда-правда. Не подумала, что моя одежда немного испортится.

Он очень бледен, предельно бледен. Но жив. Определенно, жив! И это главное. И это значит, что могу молоть любую чепуху, потому что слишком многое произошло за последнее время. Я немножко чуть не сломалась.

Вместо ответа Анвиль приподнимает руку – и я подаюсь ниже, чтобы он мог коснуться меня. Только касается он почему-то щеки со страшным шрамом. И я на чистом автомате дергаюсь, потому что до сих пор не могу принять этого своего уродства.

А Анвиль улыбается.

— Что?

Улыбка – это очень хорошо, но она же не просто так.

— Мамочка, - шепчет мне на ухо Амелия, - когда человек первый раз становится драконом, у него исчезают все шрамы. Разве ты не знаешь?

Поднимаю непонимающий взгляд на нее, потом перевожу его на Анвиля. Они оба улыбаются. Набираюсь смелости и подношу собственную руку к шраму на щеке – ничего, обычная гладкая кожа, сколько не ищи.

Я не знала. Или знала?

И снова эта проклятая плаксивость. Откуда во мне столько слезной жидкости? Меня снова прорывает. Но не истерикой, а спокойными счастливыми слезами. Это нервы, это точно всего лишь нервы.

Вот поплачу еще немного – и точно завяжу. На неделю. Или даже на месяц.

Амелия очень выросла за последние дни. Нет, не физически, не вытянулась в росте. Стала взрослее, ответственнее, серьезнее. Все эти качества не погасили в ней ребенка, ни в коем случае, но сейчас она с полной ответственностью заботится о других детях, когда их родители заняты или… если родителей не осталось вовсе. Для таких сирот мы организовали нечто вроде временного приюта, где у малышни есть еда, крыша над головой и школа. Первая школа, где я потихоньку налаживаю обучение. С собой в роли главного учителя, разумеется.

К слову, среди сирот сейчас находится и так называемый законный наследник – бастард Лаэрта, которого действительно притащил с собой Магистр. А вот его мать, судя по всему, сбежала, почему-то немного позабыв о своем отпрыске. Я не мстительная, но род господина Снорга хотелось бы основательно пощупать за интимные места. Но это позже. Сейчас не до них. В любом случае, их земли больше им не принадлежат. А вот ни в чем не повинный малыш останется у нас. Разумеется, под новым именем – и никто никогда не узнает, чья кровь в нем течет.

А еще дочка очень сблизилась с Анвилем. И тут я тоже не очень понимаю, как это объяснить, потому что у меня до сих пор присутствует стойкое ощущение, будто они в два хитрых носа что-то от меня скрывают.

Когда-нибудь я обязательно разберусь в их коварном заговоре.

Кажется, я немного задремала, когда чувствую прикосновение к коленям.

Вздрагиваю и открываю глаза.

Анвиль! Сидит прямо на полу, сложив ноги накрест.

Все еще бледный и не избавившийся от доброй части повязок.

— Ваше Величество, кто вам разрешил покинуть кровать?! – ругаюсь на него почем-то шепотом. – Я, как ваш лечащий врач, настоятельно рекомендую вам вернуться туда и продолжить выздоравливать. Нам с вами еще, между прочим, летать вместе.

— Ты еще не летала? – спрашивает серьезно.

— Мы с Амелией решили, что сделаем это втроем, как только ты поправишься и наберешься сил.

— Боюсь, ждать придется долго, - хмурится он, - защитничек из меня так себе вышел.

— Так, больной, а ну отставить разговоры, а то пропишу вам касторовое масло – будете знать.