Держусь чуть позади.

Она учится буквально на ходу. Немного неуверенно держится в первых сильных порывах, но уже в следующих находит именно то положение крыльев, которое позволяет нестись вперед, точно острое раскаленное лезвие сквозь податливое масло.

Это инстинкты, это знание веков.

В какой-то момент Амелия спускается ниже, к самым горным вершинам, и начинает лавировать между ними. Признаться, здесь, среди совершенно непредсказуемых ветров, дело это очень непростое и небезопасное. И пусть даже первый полет дракона ни в какую нельзя сравнить с первым шагом ребенка, все же должный навык приходит с опытом, а у Амелии его пока нет.

Держусь ближе, готовый в любой момент столкнуть ее с неверной траектории, подстраховать. И пару раз мне действительно кажется, что вот сейчас у нее не получится, что не успеет уйти в сторону и обогнуть смертоносную вершину.

Получается. Уходит. Не без явного труда, не без отчаянных взмахов крыльев и изворота всем телом.

Позже, уже на пути домой, обращаю внимание на выражение морды золотого дракона. Признаться, никогда не задумывался, как сам выгляжу со стороны во время свободного полета, когда в полной мере ощущаешь собственную силу. Возможно, именно так - довольная оскаленная улыбка. Человек, быть может, принял бы ее за кровожадный оскал. Но я знаю, что это не так.

Амелии нравится.

Приземление ей, конечно, еще надо будет отработать. С грациозностью тут небольшие затруднения. Но это вообще не проблема.

Амелия снова возвращает себе прежнее обличие почти сразу, как касается земли. В стороны еще дует ветер, поднимаемый ее крыльями, летят листья и трава, а на месте золотого дракона снова маленькая девочка, но теперь вовсе не столь беспомощная и слабая, как еще вчера.

— Мама! Мама! — кричит так громко, что даже перекрывает шум от взмахов моих крыльев.
– Я летала. Летала по-настоящему!

И бежит к Изабелле так быстро, как только может.

На мгновение, на короткое почти неуловимое мгновение мне кажется, что над ними проносится черная тень. Тут же бросаю взгляд в небо - ничего. Чистое высокое небо и горячее солнце. Показалось? Какое-то время стою без движения, готовый, если что, закрыть их собой.

Ничего, никакого движения над головой.

Что там Изабелла говорила про трубу для наблюдения за звездами? Парус и Соль - не желают ли они прямо сейчас получить новый заказ? С обязательной оплатой, разумеется.

Главное теперь уловить тот момент, когда перестанет действовать пилюля Г’рах Тара, чтобы не опозориться перед женой и слугами.

Глава тридцать девятая: Изабелла

Как бы мне хотелось подняться в небо вместе с ними. Я даже передать не могу, как одиноко и обидно стоять внизу и смотреть. И это нисколько не зависть, боже упаси. Я просто хочу быть с ними, хочу разделить с Амелией ее эмоции, хочу держать ее за руку… за лапу… за крыло… не знаю, как это у них, у драконов, принято. Но точно быть рядом. Ведь это правильно.

А еще я безумно волнуюсь. Настолько, что в какой-то момент превращения дочери мне кажется, что сейчас она просто откусил Анвилю голову. Но это ведь невозможно? Драконы полностью сохраняют разум человека. Или я снова о чем-то не знаю?

Как бы там ни было, но мои ноги перестают дрожать только когда оба моих дракона возвращаются обратно. Только теперь я могу свободно выдохнуть, только теперь могу перестать кусать себе губы - дурная привычка, не достойная королевы. Но ничего не могу с ней поделать. Зато каждый крестьянин в округе точно будет уверен, что его королева ни разу не умеет владеть собой. Отличная репутация, ничего не скажешь.

Они были так высоко, летали так быстро, что у меня даже заболела шея наблюдать за ними. А потом они исчезли вдали – и стало еще хуже, потому что не вижу, потому что не на глазах. Я как курица-наседка не могу найти себе места и успокоиться. Даже представить не могу, как теперь отпускать Амелию одну гулять. Она же наверняка снова попытается летать. Я бы на ее месте точно попыталась.

Мое волнение немного рассеивается, когда мои драконы снова появляются в небе, а чуть позже исчезает без следа, когда обнимаю Амелию. Дочка просто фонтанирует эмоциями, пытается рассказать сразу и обо всем - сбивается, перескакивает с описания на описание, жестикулирует и вообще выглядит самым счастливым ребенком в мире.

А я про себя тихонько отмечаю, что теперь дочка вполне может сама за себя постоять. Тот первый плевок пламенем очень сильно меня впечатлил. При этом всей душой надеюсь, что никогда в жизни не ей придется ни от кого защищаться.

— Ваше Величество! Ваше Величество!
– приближается нарастающее со стороны замка. Это один беженцев - молодой паренек, который работает в лечебном лагере и по совместительству стал моей связью с другими ответственными представителями нашей новоиспеченной коммуны.
– Ваше Величество, прибыл младший лорд Арадэй. Требует вашей аудиенции, говорит, что принес очень важные новости!