Тейла почему-то молчала и даже не смотрела в мою сторону. Она разложила продукты на столе, отыскала нож и попыталась начать чистить картошку, но вместо тонкой кожуры отрезались крупные куски.

— Тупой, — со вздохом признала она.

— Надеюсь, это не про меня, — я осторожно забрал у неё нож, взял второй и принялся затачивать кромку. Тейла некоторое время молча за этим наблюдала, а потом заметила:

— Для наследного принца ты слишком хорошо ориентируешься в хозяйстве.

— Что значит — слишком?

— Вряд ли заточка ножей входит в обязанности принца.

— А ты думаешь, что быть принцем — это только по балам ходить и горничных по углам зажимать?

— Нет, но…

Тейла покраснела, и я удовлетворённо заметил:

— А мне кажется, именно так и думаешь.

— Я хотела сказать, что у тебя должно быть много слуг, которые делают всю грязную и мелкую работу.

— Быть наследным принцем значит уметь всё, ведь королевская семья несёт ответственность за свой народ. Представь ситуацию, что замок оказался в осаде. Работы много, ведь надо поддерживать жизнь, моральный дух и вести оборону. В таком случае не будет хватать рук на то, чтобы приготовить ужин или заточить меч — и члены королевской семьи должны не только обеспечить себя, но и следить, чтобы никто не болел, не голодал, не испытывал острой нужды.

Я сполоснул нож в деревянном ведре и подбросил в воздух картофелину, после чего ловко поймал её и начал быстро счищать кожуру. Подытожил:

— Власть — это не только роскошь и прислуга. В первую очередь это ноша, которую нужно уметь нести, и этому в королевской семье учат с детства.

— Сомневаюсь, что принц Орвэл смог бы сам себе приготовить ужин, — фыркнула она. — Ходят слухи, что однажды во время охоты он потерялся в лесу и чуть не утонул в реке, которая была ему по пояс.

Я усмехнулся. Сагатоны всегда полагались только на магию — и в ней они действительно были хороши, — но в мире есть места, где по тем или иным причинам она перестаёт слушаться.

— В семье Морай навыки выживания считались важнейшими, — говорил я, быстро счищая кожуру, пока Тейла топила печь под плитой. — Впервые меня отправили одного в лес в возрасте восьми лет. Как сейчас помню, у меня был небольшой кинжал в портупее, в которой пришлось сделать дополнительную дырку, чтобы не сваливалась, и фляга, которую я благополучно потерял, как только стемнело.

— Серьёзно? — обернулась она. — Тебя одного отправляли в лес? Беспечное отношение к наследникам было в вашей семье.

— Ну, я считал, что одного. А так, наверняка за мной отправили лесника, чтобы наблюдал издалека и не позволил бесславно сгинуть где-нибудь в болоте. Но за всё время я не встретил ни единой живой души, если не считать стаи волков.

Тейла сначала округлила глаза, а потом в сомнении сощурилась:

— Врёшь. Не может восьмилетний ребёнок противостоять стае.

— Только в том случае, если он не дракон, — улыбнулся я. Оставив картошку в миске с прохладной водой, взялся за мясо. Целая тушка какой-то птицы, которая больше всего смахивала на дикую куропатку, сгодилась бы и на суп, и на жаркое.

— Может, я могу чем-нибудь помочь? — осторожно спросила Тейла, из-за моего плеча наблюдая, как я разделываю куропатку.

— Можешь нарезать картошку и морковку крупными кусочками, — предложил я. — Только осторожно, нож острый.

Некоторое время мы молча занимались приготовлением обеда. За окном грохотал гром, а разыгравшийся ливень колотил в окна так, что шум наверняка разносился по всему замку. Стоящие посреди стола свечи мерцали и плясали под пронизывающим сквозняком, но тепло, исходившее от печки, не давало мне замёрзнуть. А вот Тейла то и дело растирала ладони. Заметив это, я сместил на столе котёл так, чтобы ей пришлось встать ближе к печи.

— Погодка сегодня… — протянула она, закончив с овощами.

— Да уж, не завидую тем, кого гроза застала в пути.

— Я хотела съездить в академию и попытаться попасть в библиотеку, потому что у нас не осталось ни одной книги по истории переворота. Но…

— Триста лет прошло, один дополнительный день ничего не изменит, — философски заметил я, высыпая в котёл остатки нарезанного лука. Осталось только приправить и поставить на огонь.

Огонь в печи весело плясал, когда я поднял крышку плиты и поставил в прорезь котёл. Долив воды, закрыл его и взял пыльную бутылку, пытаясь рассмотреть этикетку, привязанную верёвочкой к горловине.

— Если продать это пойло, можно выручить приличную сумму, — заметил я и вставил в пробку штопор.

— С-стой, зачем же ты?.. — Тейла даже подбежала ко мне и попыталась отобрать бутылку, но я резко развернулся и продолжил вкручивать штопор:

— Да ладно, после всего, что произошло, мы заслужили. Не знаешь, где бокалы? Кажется, я их видел вон в том шкафу.

— Ты что?! — она снова попыталась вырвать бутылку у меня из рук. — Если её действительно можно продать, то она сможет решить наши финансовые трудности.