К нам подошел слуга и, поклонившись, положил передо мной расшитый кошелечек.

— Однако, какие интересные у дядюшки Келя понятия о мелких монетах, — хмыкнула я.

— Он счастлив, — Ликорис пожала плечами и пододвинула ко мне поднос с пирожными, — угощайся и пойдем пройдемся. Надо сообщить любопытствующим, что сын ректора исцелен. И что его любимая племянница, которой было дозволено находится рядом с ребенком, теперь является небесной со-матерью семьи Мор. Весть о хранительнице сердца прибережем на потом.

Неспешно общаясь, мы приговорили пирожные и попросили счет. А после Ликорис, отстранив мою руку от счета, мягко заметила:

— Позволь мне угостить тебя, милая. Не каждый день я встречаю небесную со-мать рода Мор.

Официант превратился в соляной столб. Он стоял ко мне вполоборота и не мог открыто таращится, но я видела, видела как он старательно косит в мою сторону. Видела и даже забеспокоилась, не придется ли вызывать целителя?

— Идем, — я улыбнулась, — дядюшка Кель подсказал самые правильные лавки.

— О, только ты можешь назвать ректора Айервилля «дядюшка», — рассмеялась Ликорис и, подхватив меня под руку, вывела на улицу.

Где шепнула:

— Умница. Не надо никому ничего рассказывать, сами подслушают и разнесут. Я не зря выбрала именно это место — сотрудники либо двуликие, либо состоят в браке с двуликим.

Так, неспеша, мы прошлись по городу, зашли в канцелярскую лавку, где я прикупила детям новинку этого сезона — волшебную раскраску. Как только рисунок завершен, он немедля оживает и еще неделю повсюду следует за своим маленьким хозяином. После чего черно белая копия возвращается на бумагу и, при желании, вновь раскрашивается.

— Первый раз выпустили без возвращения на бумагу, — негромко сказала Ликорис. — Был большой скандал.

— Скандал? — удивилась я, — почему?

— Дети плакали, — подсказала хозяйка лавки, — думали, что питомцы умерли. Как может умереть то, что не было живым — не представляю, но…

— Это же дети, — Ликорис укоризненно посмотрела на женщину, — они способны привязаться к камню, найденному на берегу реки. А тут яркая волшебная птица, что целую неделю следовала за своим хозяином, спала на изголовье постели и участвовала во всех играх.

Женщина убежденной не выглядела:

— Вон там, наверху, опытный образец. Не слишком красив, ну так это у меня уже ни сил, ни терпения раскрашивать.

Подняв голову, я увидела тоскливую серо-синюю птицу. Иллюзия выглядела весьма потрепанной, блеклой и непривлекательной.

— Знаете, вы лучше предлагайте посетителям самим что-нибудь раскрасить, — кашлянула я, — ваша птица не очень, м-м-м, привлекательна.

— Сами бы попробовали! — вспыхнула женщина.

И я, пожав плечами, открыла одну их трех купленных раскрасок. Выбрав небольшую бабочку, взяла прилагающуюся кисточку и краски. И обнаружила, что тратить время и не надо, надо лишь набрать на кончик кисти пигмент и коснуться им того места, которое хочешь окрасить.

Через пару минут вокруг меня порхала серебристо-зеленая полупрозрачная бабочка.

— Твои дети будут счастливы, — широко улыбнулась Ликорис. — Мне тоже заверните одну.

Спрашивать, кому она собирается покупать раскраску я не стала. Очень уж нетактично бы получилось, ведь мне прекрасно известно, что у них с супругом есть небольшая проблема. Полностью здоровые мужчина и женщина не могут завести ребенка. Целители разводят руками и отсылают к жрецам, жрецы к целителям и так по кругу.

— А не молода ты для детей? — удивилась хозяйка лавки.

— Моя подруга — небесная со-мать рода Мор, — отчеканила Ликорис. — Но хочу отметить, что вы не вправе задавать подобные вопросы.

Развернув плечи, подруга гордо прошествовала к выходу из лавки.

— Ты чего? — удивилась я, — разве не за этим мы сюда и пришли?

— Разумеется за этим, — она тонко усмехнулась, — но Вальдия очень неприятный человек. Она сплетница, болтушка и врушка. При этом не дура, могла и догадаться, что мы специально сплетни разносим. Я потому и не стала уточнять, что ты не абы кто, а племянница ректора Айервилля. Слишком много информации за один раз.

Я только вздохнула. Таким тонкостям меня никто и никогда не обучал. Предполагалось, что мир вокруг добр, прекрасен, а зловредные плотоядные однороги гадят радугой и никогда, никогда не нападают на людей. Что, разумеется, неправда. От этих тварей страдают одинокие путники и далекие деревни.

Потом мы направились к ювелирной лавке.

— Здесь ничего не говори, просто направь оплату Айервиллю.

— Ты с ума сошла?! — ахнула я, — он и так…

— Он будет счастлив, — отрезала Ликорис.