Шот Даньян (автосалочник): Солнце будто заслонила туча, огромная чернющая грозовая туча. И еще жужжит. Среди солнечного дня — дождь. Только вместо воды — пчелиные жала. Это вам не шуточки! Люди тонут в боли.

Эхо Лоуренс: Люди бежали к своим машинам и кричали, заглатывая полные рты пчел. Они давились пчелами и умирали от укусов и удушья. Пока приехала дезинсекционка, погиб Клем, дядя Рэнта. И тетя Пэтти, и дядя Клитус. Дядя Уолт умер в больнице.

Шот Даньян: Дебильные фэбээровцы, что нас допрашивали после гибели Рэнта, от этой истории прямо кипятком писали. Не успевали строчить в блокнотах.

Эхо Лоуренс: Расслабьтесь, никто не говорит, что это убийство. Пока не говорит.

Шот Даньян: Что, прикольно? Почти как в Ветхом Завете: Пикник Пчел-Каннибалов, Смертельное Мышиное Дерьмо, Блошиная Чума и Убийственная Шляпа с Пауками. На следующий День Благодарения, памятуя, что восемь стариков отошли в мир иной, другие члены старшего поколения остались дома. Кейси уступили стол своим великовозрастным детям. Осада закончилась, эстафету передали дальше.

Эхо Лоуренс (автосалочница): Чтобы остановить время, буддийские монахи используют мандалы из песка, Айрин Кейси занималась вышиванием, а Рэнт меня вылизывал. Засовывал голову мне между ног и вставлял в меня язык. Приподнимался на локтях, причмокивая, подбородок весь мокрый:

— Сегодня на завтрак ты ела что-то с корицей...

Облизывался, закатывал глаза:

— Не гренки... что-то другое.

Фыркал, чавкал, а потом торжествующе поднимал голову:

— Ты пила чай «Констант Коммент»! Вот откуда корица!

По запаху и вкусу моей щели он мог рассказать про весь мой день: чай, кусок поджаренного цельнозернового хлеба без масла, йогурт без ароматизаторов, черника, сандвич, одно авокадо, стакан апельсинового сока и свекольный салат.

— А еще ты взяла порцию луковых колечек в фаст- фуде, — говорил он и снова причмокивал. — Большую порцию.

Я прозвала его «щелепатом».

Боуди Карлайл (детский друг Рэнта): Пока большинство успевает сесть за стол, прочитать молитву, передать друг другу тарелки и все съесть, попросить добавки, угоститься кофе с пирогом, выпить еще чашечку и убрать со стола — Кейси клали в рот всего один кусочек. Один ломоть мясного рулета или тушеного тунца. И еще прожевывали. Они мало того что ели медленно. Они не разговаривали, не читали и не смотрели телевизор. Они сосредотачивались на том, что у них во рту: жевали, пробовали на вкус, ощупывали языком.

Эхо Лоуренс: Посмотрите правде в глаза: обычно парни считают каждое движение языка. Каждый раз, поднимая голову, чтобы перевести дух, они оценивают, насколько тебе приятно. Попробуй их только потом обделить в ответ! Сколько бы тебя ни лизали, ты никогда не расслабишься по-настоящему, потому что знаешь: у них включен счетчик. Каждое движение языка — как капиталовложение.

Даже те, кто терпеть не может всякую бухгалтерию, не знают, сколько платят налогов, а в ответ на вопрос, сколько у них на счету или на кредитной карточке, только пожмут плечами — те же самые парни всегда в курсе, сколько раз провели по тебе языком. И сколько им за это причитается. Как будто сидят в офисе и считают свои проценты с акций фирмы. Или на часы смотрят.

Все мужики такие, кроме Рэнта Кейси. Пока его язык в тебе, проходят годы. Могут выветриться горы.

Эдна Перри (соседка): В Англии на Рождество кто найдет в тарелке гвоздику — тот злодей. Автоматически. Найдешь палочку — дура. Спорить бесполезно. А если в рот попал лоскуток, все будут знать, что ты шлюха. Вот представьте, что вас объявляют шлюхой прямо за рождественским ужином. Айрин Кейси божится, что так в книге написано.

Эхо Лоуренс: Однажды Рэнт поднял голову, чтобы глотнуть воздуха, снял лобковый волос с языка и спросил:

— Что сегодня случилось? Что-то плохое...

Я говорю, забудь. Он лизнул меня и закатил глаза, еще лизнул и говорит:

— Штраф за парковку? Нет, хуже...

Я ему: забудь. Все нормально.

Рэнт снова меня лизнул, только медленнее, провел языком снизу вверх, жарко дыша. Потом поднял свои зеленые глаза и смотрел на меня, пока я не посмотрела на него.

— Мне очень жаль, — говорит. — Тебя сегодня уво лили, да?

Да, блин, уволили с этой дурацкой работы! Где я мобилки продавала.

И он узнал об этом языком и носом. Такой вот он был, Рэнт Кейси. Никогда не ошибался. Между оргазмами я расплакалась.

Из полевых заметок Грина Тейлора Симмса (Историка): У каждой семьи есть свое священное писание, хотя многие не отдают себе в этом отчет. Это истории, которые семья повторяет, чтобы укрепить свою индивидуальность: кто ее члены, откуда и почему они ведут себя именно так.

Рэнт говорил: «Каждая семья — это настоящий маленький культ».

Бейсин Карлайл (соседка): Не смейтесь, но Айрин говорит, во Франции в торт запекают металлический талисман на счастье. У них такое правило: кому на зуб попался талисман, готовит ужин следующим. Но французы такие скареды, что глотают талисман. Чтобы не приглашать гостей.