Шрифт:
Замыкала колонну какая-то китайская дрянь, с эмблемой, напоминающей обглоданный рыбий скелет.
На заднем стекле пестрела сильно потертая наклейка с надписью «На Берлин!» в обрамлении черно-оранжевой ленты.
Корнилов скрипнул зубами.
Не верилось, что где-то существует мир, в котором нет ничего, кроме солнца и соленого воздуха, и люди украшают себя не патриотическими тряпицами, а леями из цветков франжипани.
Даже на холостых оборотах машина ехала слишком быстро; он перевел селектор на пониженную передачу.
В зеркала было видно, что и нагонявшие сбросили темп, ползли следом.
Все верили в приметы; никто не отваживался обогнать покойника.
Лишь редкие водители – вероятно, молодые дебилы – вырывались вперед и даже сигналили.
«Матрица», лежащая справа, показалась разрешением судьбы.
5
Ангар гипермаркета был низким и душным.
Стоило поскорее купить водки и ехать домой, к одинокому полузабытью возле елки.
Алкогольный отдел был задвинут в дальний угол: россиянам навязывали здоровый образ жизни, а детей предлагали зачинать непорочным образом.
Хорошего спиртного в «Матрице» не водилось.
Лучшим из худшего оказалась «Столичная», которую в последний раз он пробовал летом.
Взяв две бутылки – с запасом на первый запив – Корнилов пошел расплачиваться.
Из доброго десятка касс работала всего одна; чернявая девчонка еле управлялась со сканером, тыкала пальцами беспомощно, сбивалась и вводила заново.
Деревня оккупировала город, но осталась на первобытном уровне.
Очередь волновалась; никто не хотел терять тут лишнюю минуту.
Он стоял молча – терпеливый, как стегозавр, даром, что без костяных гребней и рогов на хвосте.
Утреннее ожидание высосало до костей; не хотелось делать ни одного лишнего движения.
–…Здравствуйте!
Корнилов не сразу понял, что приветствие относится к нему.
Обернувшись, он увидел девушку с пачкой чипсов.
Лицо ничего не говорило; это была не студентка, не чья-то аспирантка, вообще кто-то не из университетских.
Но она смотрела почти радостно, даже улыбалась.
– Здравствуйте, – вежливо отозвался Корнилов, не имея привычки хамить даже незнакомым людям.
– Вы меня не узнаете?
– Нет, – честно ответил он. – Вы кто?
– Мы с вами живем в одном доме. Только в разных концах.
– Надо же…
Он вздохнул.
Ситуация прояснилась – хоть в ней не было капли толка.
–…А почему тогда я вас ни разу не видел?
Вопрос вырвался сам собой.
– Потому что вы ездите на машине, а я – на маршрутке. Остановка в другой стороне, мы не пересекаемся.
– Но вы-то меня знаете?
– Да я вас часто вижу. Сверху, с балкона. Возитесь на стоянке. Только не пойму, какая машина ваша: черный джип или красная обычная?
У девушки были большие темно-серые глаза и очень чувственные губы.
– Обе мои, – ответил Корнилов.
– Ничего себе! у вас две машины?
– А как без двух? Джип мой, красная – жены. Каждому своя.
Когда она говорила, виднелась щелочка между передними зубами.
Эта черта что-то значила в сексуальном аспекте.
Но он не помнил деталей, поскольку уже не интересовался сексуальным.
– А что? ваша жена тоже водит?
– И еще как водит. Лучше, чем я. Сядет за руль – и несется, как белка на водных лыжах. Только ветер свистит.
О том, что он беспрерывно ездит в «Росгосстрах», чтобы возмещать повреждения по КАСКО, Корнилов умолчал.
Образ жены был высочайшим и непогрешимым.
Вероятно, в таком вИдении бытия заключалась тайна супругов, живущих в мире и согласии.
– Здорово. А вот у меня даже и прав нет. Боюсь. Как там разобраться во всех педалях, ручках, кнопках и рулях. И в дорожных знаках тоже…
Вереница страждущих ползла к кассе медленнее, чем гусеница, упавшая с боярышника на дорогу.
Вновь найденная соседка стояла тихо, ни на что не претендовала.
Дом находился в пятнадцати километрах отсюда.
Трудно было представить, как оказаться тут без машины.
– А вы что тут делаете? – невольно поинтересовался он. – Как вас занесло в эту богом изуродованную «Матрицу»?