Не поведусь! Нет! Я не поведусь на него! Пусть идет к черту!

Иван

Щека от ее удара горит до самого вечера. Нормально так она мне зарядила, но Женьке понравилось. Я уловил легкий сладковатый запах ее возбуждения в момент, когда она сбегала. Травмоопасно, однако, так ломать ее границы, но чертовски интересно. Она выстраивать их не успевает, я сношу, и эта незаметная для других война длится с первых минут нашего знакомства.

Красочно фантазируя на тему нашего первого секса, не замечаю, как заканчивается рабочий день. Отпускаю секретаря, а сам остаюсь, чтобы закончить с делами. На завтра уже запланированы другие, а я отвлекся на Женю и не успел добить все, что наметил себе на сегодня.

Ближе к десяти вечера звонит старшая сестренка. Болтаем с ней, узнаю, как у них дела с Филом. Мы с ним не особо дружим, но сейчас я бы попросил совета именно у Дрейка. Он, как никто другой, поймет, что творится у меня внутри. Я когда-то не понял его метаний в отношении моей сестры, теперь у них семья и Лиска с ним счастлива.

Ломает просить у него помощи. Я обычно прислушивался только к отцу, как к высококлассному специалисту, человеку с опытом. А тут…

— Лисёнок, — зову сестренку и вспоминаю подарок, который подобрал для Жени. Она у меня тоже ассоциируется именно с этим животным, а Лиску так всегда называл отец, ну и я подхватил. Привычка. — Лис, а дай мне своего мужа. Пообщаться надо.

— Что-то случилось? — беспокоится она.

— Нет. Мне просто надо с ним поговорить. Обещаю не ругаться, — смеюсь.

— Сейчас скажу, он тебя наберет.

Мы еще пару минут с ней прощаемся, она меня виртуально зацеловывает и стискивает в объятиях. Я тоже уже соскучился, но по плану я появлюсь дома только в сентябре. Вот тогда и увидимся.

Филипп набирает меня спустя полчаса. На фоне тишина, значит ушел куда-то от своих.

— Рассказывай, — вместо «привет».

— Сложно, — признаюсь, расхаживая по кабинету.

— Да я отсюда вижу, как ты дымишься, — смеется муж сестры. — Что-то пошло не по плану?

— Я, кажется, влюбился, — признаюсь, остановившись в середине кабинета.

— Оперативно. Хотя… Это я понять могу. Тебя беспокоит сам факт влюбленности или чувство не взаимно? — серьезно интересуется он.

— Насчет второго пока не знаю. Первое не то, чтобы беспокоит. Я это чувство не до конца понимаю, Фил. Я его себе объяснить не могу. И диагностировать точно тоже не получается.

В трубке что-то падает и раздаётся ржач. Такой наглый, громкий ржач! Надо мной!

— Узнаю Ивана Кравцова, — продолжает угорать Фил, вернув трубку ближе. — Все надо объяснить, разложить по полочкам и обязательно понять. Тут не прокатит, брат. Влюбленность не вписывается в твои справочники симптоматики. Нет, что-то ты там сможешь найти, я думаю, но это же чувство. Оно заполняет тебя изнутри, иногда греет, иногда ломает так, что хочется сдохнуть, но его нельзя вылечить или просто отключить. Оно глубоко в тебе. Забирается в сердце, легкие, мозг. Ты же не влюблялся раньше. Не случалось такой химии с человеком. Взрыва, которые сметает к херам всю твою любимую логику.

— У тебя так было с Алисой?

— О-о-о, брат. С Алисой была ядерная война, которая сжигала меня изнутри. Я сдохнуть хотел без нее, а рядом находиться боялся еще больше, потому что навредить ей было страшно. Я не спал, не жрал, не видел никого вокруг. Для меня только она существовала. И сейчас так. Говорю же, это не проходит. Трансформируется во что-то другое, но от ее прикосновений до сих пор спазмами все мышцы скручивает. И сладко, и больно одновременно.

— Я спать перестал, Фил. Забиваю мозг работой, но все равно о ней думаю. Но у нас все сложно. Она замужем. У них дочь. Если я влезаю сейчас, а я уже это делаю, ее семья рухнет.

— Опять на взрослых тетенек потянуло? — беззлобно прикалывается. — Ваньк, тут я тебе уже вряд ли дам дельный совет. Но мне так думается, что тебе надо, во-первых, отпустить себя и разрешить себе чувствовать то, что уже случилось. Влюбился — супер. Рано или поздно это должно было произойти.

— А во-вторых?

— Во-вторых, брат, ты должен понимать, что твоя женщина — это твоя ответственность. Женщина с ребенком — это ответственность в десятикратном размере. Ты готов взять на себя эту ответственность? Ты же не горел ни семьей, ни детьми, — напоминает он. — А сейчас получается лезешь в чужую.

— Как ты понял, что готов? — отвечаю вопросом на вопрос.

— А я себя без Алисы просто не представляю. Как можно жить без части самого себя? Без половины сердца? М, доктор? — молчу. — Я тебе помог хоть немного, Ваньк?

— Спасибо. Сестре не говори пока ничего. Я потом сам, — присаживаюсь на подоконник.

— Не скажу. Звони, если что. Вдруг я смогу сделать так, что ты по моим граблям туда — сюда ходить не будешь.

— Я своих накидаю, не переживай. Твои останутся в целости и сохранности.