Она замолчала. Некоторое время пара стояла не дойдя всего несколько шагов до плетня, отделяющего двор от аптечного огородика пани Малгожаты, который Борута выбрал из-за слегка притеняющих его кустов калины. Мирося, похоже, не заметила, что они остановились. Так же, как не заметила, что лента в косе, кончик которой нервно теребили тонкие пальцы, развязалась и грозилась выпасть.

Некоторое время Борута смотрел на свою невесту. На ее пылающие щеки, на потупленный взор. На маленькие ручки, которые, как он уже знал, умеют ловко справляться с довольно крупной рыбой. Наконец-то он не выдержал и рассмеялся. Он хохотал и не мог остановиться. И даже недоумение в девичьих глазах не могло сбить охватившего его веселья.

– О-ой, не могу! Копы-ыта! Нянька сказала!

Борута смеялся, Мирославе больше всего хотелось провалиться сквозь землю, и никто из них не заметил, как в окне светлицы отодвинулась занавеска. Отодвинулась, и снова вернулась на место.

– Кажись, поладили. – Довольно сообщил пан Януш Сколоменду, осторожно прикрывая окно. Старейшина только кивнул. Похоже, их затея действительно удалась.

– Если пан считает меня такой глупой… – Мирося не договорила, пытаясь скрыть злые слезы. Это немного отрезвило мужчину.

– Прошу простить меня, панно Мирославо! – Борута усилием воли взял себя в руки. – Не хотел обидеть. Я знал, конечно, что про нас страшные сказки детям рассказывают, но не знал, что дети им верят.

– Я не дитя! – Тут же взвилась девушка. Мне шестнадцать скоро!

– Конечно, не дитя… – Мужчина изо всех сил пытался спрятать в глазах смешинки, но весь его вид так и говорил: «…А в нянькины сказки веришь». – Но, прошу панну поверить, копыт у меня действительно нет.

Отец хромает, потому что у него колено разбито. Давно уже, лет пятнадцать будет, если не больше. Убитым конем неудачно придавило, вот с тех пор и болит на погоду. И чем он старше, тем больше. А я просто оступился на рыбалке, да вовремя царапину не промыл. До свадьбы заживет. Хотя, если панна не верит, могу разуться. Только присесть бы.

– Что, прямо посреди двора? – Не поверила Мирося.

– Могу и посреди двора, пусть все посмотрят. – Борута снова пытался сдержать смех. Подмигнул лукаво. – А можем и до свадьбы подождать, чтобы панна сама убедилась, что нет у меня ни копыт, ни рогов, ни хвоста, ни чего там еще нянька панне наобещала.

Неизвестно, что бы ответила Мирося на такую подначку, но в этот момент узелок на ленте окончательно развязался и многострадальная лента выскользнула из косы. Ахнув, девушка кинулась ловить алый шелк, но Борута оказался проворнее. На лету подхватив ленту, он ненадолго поднес ее к губам, а потом стал перед девушкой на одно колено.

– Прошу, панно Мирославо. – Он протянул ей ленту и руку. – Готов быть верным рыцарем прекрасной панны.

Непривычная к таким ухаживаниям Мирося сперва закрылась рукавом от смущения. Но Борута продолжал стоять, преклонив колено, посреди двора. Оставить шляхтыча, пусть и ядзвина, на потеху челяди Мирося не могла. Дрожащими руками она взяла свою ленту у Боруты и повязала ему на руку, чуть повыше локтя. Мужчина, в свою очередь, поймал хрупкую ручку и поцеловал самые кончики девичьих пальцев.

– За эту ленту, – прошептал он едва слышно, – отдарю панну после свадьбы кораллами, лучшими, какие только на торге найти можно.

Собственно, вот и весь разговор. Потом Мирося с женихом так же чинно прошлись вокруг двора и вернулись в светлицу. С порога их встречали довольные взгляды отцов, встревоженный – матери, и завистливый – Марыли. Борута напоследок еще раз поцеловал Миросе кончики пальцев и с поклоном передал ее руку пани Малгожате. Та даже раскраснелась от такого обхождения.

Вскоре сваты откланялись, договорившись, что свадьбу Мирославы и Боруты будут играть ближе к осени. Тогда и пир посытнее будет, и старшая сестра уже отгуляет свою свадьбу, да и невеста еще немножко подрасти успеет. Последнее замечание высказал сам Борута, снова вогнав Миросю в краску и вызвав одобрительную улыбку у пана Януша.

– Да, Мирося у нас временами дитя еще, – не стал спорить он. – Оно не во вред, в хозяйстве не мешает, а при хорошем муже быстро проходит. Баловали мы ее, последняя из девчат, и предпоследняя во всем выводке.

– Ничего, не повредит. – Сколоменд тоже улыбался, довольный, что сватовство сладилось лучшим образом. – Кто ж еще дитя побалует, как не отец с матерью? Разве что, хороший муж. – И он весело подмигнул младшему сыну.

На том и разошлись.

Вечером, Мирославе впервые не захотелось обсуждать день с Марылькой. Обычно именно сестра отбивалась подушкой, загоняя неугомонную младшую спать. Но сегодня не спалось Марыле.

– Вот я всегда знала, – со вдохом призналась она, – что отец тебя больше любит. А, как ни крутись, обидно еще раз это на деле увидеть.