– Привет, – отозвалась женщина. – Где-то я тебя видела…

Вот с этого момента во мне начала нарастать уверенность, что у меня есть шанс отсюда вырваться.

– Видела! – насмешливо хмыкнул я. – Ты меня не просто видела, а я провожал тебя с суаре у Трекарёва…

– А, точно, у Трёшки мы познакомились…

Её лицо расплылось в приветливой улыбке. И улыбка эта показалась мне немного смущённой…

Мне вдруг как-то совершенно очевидно стало, что именно в этот момент и активизировалась её ложная, внушённая память.

Что там этот поганец Джуффин ей внушил?..

Мне показалось, или и в самом деле где-то в уголке сознания кто-то едва слышно хихикнул?..

Ну да, он же сказал, что станет следить!.. Вернее, наблюдать…

Зритель хренов!..

– Как ты сюда попал-то? – она кивнула на решётку, опустила пластмассовое ведро на пол, стянула с руки резиновую перчатку, поправила выбившийся из-под косынки локон.

– Да вот, забрали ночью – ни документов, ни денег… – честно ответил я. – Ни пальто…

Женщина искренне удивилась:

– Да как же это тебя угораздило?..

– Макс удружил…

– Какой Макс?..

– Ты не знаешь…

Она смотрела на меня. Молчала.

– Выручай, Надежда! – просительно заканючил я. – Сама ж знаешь: без документов я куда?.. Сейчас закроют до выяснения…

– А я куда тебя дену? – мне показалось, что она спрашивает по инерции, сама же уже всё решила.

– Ну придумаем что-нибудь… Только вытащи, пока «дело» не завели, а там выкрутимся как-нибудь…

Право, я сыпал терминами, не понимая их смысла – и в самом деле Джуффин подкинул фразеологии…

– Ладно, жди!

И ушла.

И мне во всей полноте стало ясно, насколько сейчас решается моя судьба. Если договорится – я выйду, и на какое-то время буду обеспечен крышей над головой, теплом, а также временем для того, чтобы найти выход из положения.

Если же не договорится – крыша над головой мне тоже будет обеспечена. Только совершенно иная…

Мы вышли из отделения вместе.

Дежурный Санёк скабрёзно подмигнул Надежде. Демонстративно поднял вверх заполненный бланк, неровно разорвал его и бросил в корзину.

– Отдыхай!.. – хохотнул он.

И ещё раз подмигнул – уже непонятно кому из двоих.

– Язык попридержи! – беззлобно откликнулась Надежда. – А то гляди: и я свой развяжу!..

Санёк встревожено вильнул глазами.

– Да ладно, ладно…

Дверь за ними захлопнулась. Сразу дохнуло холодом. Но и свежим морозным воздухом – в камере аромат стоял тот ещё!..

Я поплотнее запахнулся в куцее ношенное пальтецо – из «конфиската», туманно пояснил дежурный.

– Вообще-то Санёк ничего мужик, понимающий… – говорила Надежда, осторожно ступая по обледенелым ступенькам. – Только служба-то у него собачья… Вот и злобится…

Она едва не поскользнулась, судорожно вцепилась в меня. И мы едва не покатились вниз вместе. Однако удержались.

Надежда весело засмеялась.

– Между прочим, тебе предстояло их чистить, – стукнула она каблучком по спрессованному грязному снегу.

– Почему это? – не понял я.

– А кому же ещё?.. Задержанные и чистят… А ты ж сегодня в единственном числе оказался…

Мы пошли по тротуару.

Насколько ж, оказывается, одна и та же местность выглядит по-разному днём и ночью!

Мы дошли до угла.

И я понял, что местность не выглядела иначе – она и стала другой.

– А где Зелёная улица? – спросил я, тупо глядя на широкий проспект, пролёгший там, где ночью изгибалась глухая улочка с редкими фонарями и заваленными неряшливым снегом бордюрами.

– Да далековато отсюда, – рассеянно отозвалась Надежда. – Пеше не дойти… А зачем тебе туда?..

– Нет-нет, это я так спросил… Как меня сюда-то занесло?.. Вроде как на трамвае ехал…

– Сроду тут трамваев не ходило. И по Зелёной улице тоже… – и ухмыльнулась: – Где ж тебя носило-то?..

Я не ответил.

Мы свернули в переулок.

– Так что с тобой приключилось-то? – не дождавшись ответа, поинтересовалась спутница.

– Длинная история… – уклонился я. – Потом расскажу…