— Кто с тобой? — прозвучало глухо.

— Непонятка. Говорит, что новенький, хочет пообщаться. — Крыса отвечала торопливо, точно хотела убедить собеседника.

— Так не трясло.

Опять, уроды, начали за свое.

— Нужна информация. — Я говорил нарочито медленно. — Крыса сказала, что ты можешь ответить на вопросы.

— Белка? — Он немного выдвинулся на порог — прообраз апокалиптического интеллигента.

— Я Крыса, — привычно вскинулась девушка.

— Мне насрать, — уведомил обоих.

— Любопытно. — Крысолов быстро оглядел окрестности и приглашающе махнул рукой. Сам отступил в сумрак помещения и чем-то защелкал.

Первая теплушка пустовала, лишь вдоль стенок навалены разнокалиберные картонные ящики. Обрывки, кусочки и фрагменты… Далее небольшой излом импровизированного коридорчика, созданного разломанными панелями, и… второй вагончик, расширенный и благоустроенный. Я разглядел продавленный топчан и мне хватило.

Сам Крысолов уже колдовал у небольшого столика. Рядом потрескивала «буржуйка»… Припомнил, что не видел дыма на подходах. Мужчина оглянулся:

— Чай, печенье. Если размочить, то достойно…

— Откуда щедрость, старче? — Я присел на колченогий табурет. Проводил взглядом девушку, исчезнувшую за ширмой в дальней углу. Там, без вариантов, еще один проход в новую секцию. По нынешним меркам, хоромы на природе. Отчего-то выжившие предпочитали не селиться в пустовавших остовах домов.

— Здесь редко можно найти собеседника. — Из голоса Крысолова исчезло напряжение. — А я люблю поговорить.

Чай пах пыльным мешком. Но жидкость я приветствовал обеими руками. Попробовал печенье на зуб и отложил.

— Семен Абрамович, — ткнул в меня пятерней старик.

Безэмоционально тряхнул протянутую руку:

— Джимми.

— Есть вопросы, Джимми?

Как бальзамом на душу. Есть ли, сука, у меня вопросы… Трошки и вагон.

Секунду помолчали. Я собирался мыслями, Семен Абрамович терпеливо ждал. Трудно расставить приоритеты, когда ты в жопе. С чего начать, с какой оборванной ниточки понимания?

Крысолов решил помочь:

— Встречал как-то новеньких… Перекинулись парой слов, то се… Первый вопрос всегда одинаков — что случилось?

— Не… Удивлю дед… Новенькие подразумевают стареньких и мне непонятно — катаклизм, чего, случился по частям? Старенькие залетели в понедельник, а новенькие в следующий четверг? Разом на всех не хватило?

Мужичок шумно отхлебнул и заерзал на тахте, устраиваясь поудобнее. Реально любил тему…

— Есть догадки…Не против, если я расскажу, как сам привык? Понимаешь, человек такое существо — падок до стройной причинно-следственной связи. Иначе хана, что-то рушится в мозгах. Если все пошло по жопе, то все знают почему… и вроде происходит само собой. Ты подыхаешь и точно знаешь, кого благодарить. Виноват сучий вирус, виновата залетная комета, тектоника сошла с ума, война забрала свое и ты с зубовным скрежетом, харкая кровью, шепчешь «бл…ие пришельцы». Тебе обидно, ты не понимаешь за что именно тебя, но ты, сука, точно знаешь, что…

Лев Абрамович о наболевшем. Ощутимо — размышлял, анализировал, искал понимающие уши. Даже кружку отставил, с напором глядючи на меня пристрастного. А в моих извилинах жирным курсивом — только не закрывай фонтан. Делись и просветляй.

— Мир сломался, Джимми. Как стеклянный шарик треснул на осколки и посыпался.

— Куда? — подкинул вводную.

Крысолов развел руками и исчерпывающе ответил:

— Сюда. Никто тебе не ответит в какую ямку все ссыпалось и почему мир сломался. Это просто произошло. Я работал в НИИ Сереброва лаборантом, улизнул покурить, а через минуту кувыркался среди завалов. — Мужчина щелкнул пальцами. — Вот так.

— Причина есть. — Я изучил суетливые пальцы собеседника. Он редко моется нечестивец… Мозги крутанули в холостую. Надо собраться.

— Разумеется, — твердо кивнул старик. — Любой яйцеголовый это подтвердит.

— И какая?

Крысолов заговорщицки наклонился ко мне и подмигнул:

— Физика.

— Сейчас пошутил что ли? — Я недоверчиво прищурился. Кладезь оказался с гнильцой…

— Недобрый у тебя глаз… я пожил, знаю. — Старик вновь уткнулся в кружку. Забулькал. — Охолони. Говорю же, никто не знает. Но осколки сыплются до сих пор, каждый осколок — зона, огражденная барьером. Старики кличут барьер ширмой. Когда возникает новый осколок, ощутимо потрясывает. И нам мусорщикам сигнал — прибыл свежачок, успей поймать удачу.

Я припомнил выкладки сенса о стазис-структуре. Говорю же, дай мне волю, воспарю мыслей… Обломки мира, замерзшие в зеленой хрени, точно рождественский шар с крохотной вьюгой — встряхнешь и снежинки кружатся, оседают… Так-то я лидирую у деда по информации, инсталляция мне в помощь.

— Мародерствуете? — спросил походя, не отвлекаясь от мыслей.

— Ищем в ширмах щелки, ползаем… Но на свежачок лучше не сбегаться — выждать пока устаканится.

— И большой временной разброс с осколками?