– Нет, – твердо сказала Гвин, качая головой. – То есть, наверно, нет. Я не знаю. Давай посмотрим, какая карта выпадет следующей.

Виви перевернула следующую карту.

Волшебница, изображенная на карте, снова смотрела на нее спокойными тетиными глазами.

– Сиськи Рианнон, – сказала Гвин, садясь так быстро, что ее колено чуть не задело стакан. – Они посылают его.

Виви пожалела, что ее пульс внезапно ускорился при этом, пожалела, что ее руки почти дрожали, когда она потянулась, чтобы перевернуть последние три карты.

Звезда, которая явно была Виви, стояла на столе в классе в платье в горошек, с яблоком в одной руке и светящимся шаром в другой; Башня, хижина Элейн, но с массивной трещиной в центре, половина дома соскользнула со скалы; и, наконец, Луна, которая означала…

– Оборотень? – спросила Виви, протягивая карточку Гвин, которая закатила глаза и выхватила ее из пальцев Виви.

– Не подвергай сомнению мое художественное видение, Вивьен, – сказала она, убирая Луну вместе с остальными четырьмя картами обратно в колоду.

Они вдвоем сидели на полу, уставившись на свечи, и наконец Виви сказала:

– Это так глупо.

Гвин подняла глаза.

– Что именно? Он прибудет? Мы узнали, что он прибудет? Ты чувствуешь себя странно из-за его прибытия? Я слишком часто повторяю «прибытие»?

– Все вышеперечисленное, – откликнулась Виви, поднимаясь на ноги и поправляя юбку. – Послушай, этому суждено было случиться. Его семья основала этот город и колледж, колледж, в котором, позволь заметить, мне довелось работать. Он часть этого места. Я знала это, когда связалась с ним. И! – Она подняла палец в воздух. – У меня было много парней после него!

– Честно говоря, у тебя их было три.

– А это больше, чем двое, то есть «пара», так что, следовательно, их много. Гвин, на чьей ты стороне?

– Твоей, – поспешно признала Гвин. – На сто процентов.

– Это не имеет большого значения, – продолжала Виви, ища обувь возле кровати Гвин. – Он придет, проведет День основателя в стиле «О, посмотрите на меня, я классный», и все вернется на круги своя. Я могу продолжать жить жизнью, свободной от Пенхоллоу.

– За исключением моментов, когда будешь проходить через центральную часть города, где стоит статуя, воздвигнутая в честь его предков, а также рабочих часов, проведенных в месте, буквально названном в честь его дома.

– Да, за исключением этого.

– Помнишь, как мы притворялись, что проклинаем его? – спросила Гвин, ухмыляясь и тасуя карты, и Виви фыркнула в ответ.

– Что-то о его ямочках на щеках и о том, что он никогда больше не сможет найти клитор.

– Что, – заметила Гвин, склонив голову набок, – теперь, когда я думаю об этом, на самом деле это было скорее проклятием для всех женщин, с которыми он встречался, и я отчасти сожалею об этом. О наших сестрах.

Смеясь, Виви покачала головой.

– В любом случае это не имеет значения. Я время от времени наблюдала за ним в социальных сетях, и жизнь у него, похоже… нормальная.

На самом деле даже лучше, чем нормальная. Он все еще был красив, очевидно, управлял каким-то супер-шикарным туристическим бизнесом, который собирал группы по всему миру, чтобы делать различные гламурные вещи, и, вероятно, все еще точно знал, где находится клитор. Они с Гвин были просто двумя глупыми пьяными ведьмами, шутили и радовались, что не применили никакой настоящей магии. Что бы ни случилось тогда с той свечой, это явно была случайность.

Виви как раз наклонилась, чтобы надеть обувь, когда дверь спальни распахнулась.

– Мама! – взвизгнула Гвин, вскакивая на ноги. – Неужели случай с Дэниелом Спенсером ничему тебя не научил?

Элейн только махнула на это рукой, даже когда в комнату, со злобным мяуканьем, обращенным ко всем присутствующим, вошел сэр Мурсиваль.

– Ну? – спросила она, и Виви подошла к столу Гвин, чтобы опереться на него.

– Карты говорят «да», – сказала она, и Элейн быстро посмотрела на потолок, что-то бормоча себе под нос.

– Но, – продолжала Виви, дирижируя пустым бокалом, – как я только что сказала Гвин, на самом деле это не так уж и важно. Мы все взрослые люди, и вряд ли он задержится надолго. Говорю же вам, зуб даю, я его даже не увижу.

Рис не знал, в расплату за какие грехи получил этот день.

Сначала был перелет. Все прошло достаточно хорошо, но прошло уже много времени, и брать машину в Атланте было неприятно, хотя и не более неприятно, чем пробиваться по дорогам Атланты на север. Был момент, когда он почувствовал себя глубоко сбитым с толку – сидел не с той стороны машины, в стране с обратным дорожным движением и, уставившись на кузов стоящего перед ним прицепа, чуть не сломался на то, чтобы позвонить отцу и неохотно выпросить Дорожный Камень.