Черт возьми. С таким предложением... Я даже не стала отодвигать свой стул. Я просто перелезла через стол прямо к нему на колени. Мы могли бы уделить пару минут для быстрого секса.

Или не очень быстрого, как оказалось.

24

Позже тем же вечером Стил позвонил мне. Я схватила куски холодной пиццы, которые только что стащила из холодильника, и сказала ребятам, что иду в свою комнату. Как бы мне ни нравилось проводить весь день с Арчером и Коди, я хотела поговорить со Стилом наедине.

— Привет, — пробормотала я, отвечая на его звонок по пути в свою комнату. — Я думала, что смогу услышать о тебе раньше, чем сейчас.

Его тяжелый вздох раздался в трубке.

— Мне очень жаль, Чертовка, — его голос был густым, а слова слегка невнятными. — Я хотел позвонить... Ты — все, о чем я могу думать.

Я закрыла за собой дверь спальни и подошла к своей кровати.

— Макс... ты пьян?

Он зевнул.

— Да. Очень пьян. Я же говорил тебе, что буду.

Мое сердце болело за него. Эти выходные с его родителями были явно болезненными, и я очень хотела быть там.

— Стил... — я прервалась со вздохом разочарования и опустилась на кровать. — Могу я спросить тебя кое о чем?

Он икнул.

— Ты можешь спросить меня о чем угодно, красавица.

— Почему твои родители никогда не приходили в больницу? Ты чуть не умер, Макс, а они даже не пришли навестить тебя, — я тяжело сглотнула, понимая, что ковыряюсь в открытой ране. Но я хотела понять его лучше. Я хотела знать, что произошло между Стилом и его родителями, что они так мало заботятся о нем, потому что я не могла представить, как это вообще возможно, когда я люблю его так сильно, что мне больно.

Стил издал небольшой стон, и я представила, как он проводит рукой по лицу.

— Короткий ответ? Они плохие люди. Вот почему я не хочу, чтобы ты с ними встречалась, Чертовка. Может быть, они не настолько плохи, чтобы заслужить пулю в голову и поездку к Бенни... но я не хочу, чтобы они были в нашей жизни.

В нашей жизни.

Печаль пронеслась во мне от горечи в его тоне, но я поняла. Видимо, никому из нас не повезло с родителями. Может быть, именно поэтому мы так хорошо подходим друг другу.

— Могу я сыграть для тебя? — спросил Стил, меняя тему. — Мой отец пытался заставить меня играть на мемориале раньше, и я сказал ему, чтобы он шел на хуй. Но Рейчел любила, когда я играл для нее... Можно я сыграю для тебя сегодня вечером?

— Конечно, можешь, — прошептала я, устраиваясь поудобнее на подушках, чтобы послушать.

Возникла короткая пауза, я представила, как он добирается до пианино, затем он снова икнул и застонал.

— Смешивать вино и крепкие напитки, вероятно, было плохой идеей, — пробормотал он, почти про себя. — А может, это была полбутылка текилы. Что-то в этом роде. Эх, в любом случае. Я в холле отеля, — сказал он мне с коротким смешком. — Видимо, мне все равно, кто еще слышит мою игру, лишь бы я играл для тебя.

Когда он начал играть, я задохнулась и прикусила губу.

— Макс... — простонала я. — Я знаю эту мелодию.

Он издал небольшой смешок, его дыхание было тяжелым, словно он пытался удержать телефон между плечом и ухом, пока играл. Очевидно, пьянство не повлияло на его координацию.

— Я надеюсь на это, — пробормотал он в ответ. — Я все же закончил ее писать. Даже дал ей название... впервые я назвал одну из своих песен. Обычно их называла Рейчел.

У меня защемило в груди от печали и боли в его голосе, когда он говорил о своей умершей сестре. Неудивительно, почему он сделал татуировку на спине, чтобы почтить ее память.

— Так как эта называется? — мягко спросила я, обхватывая себя руками, как будто хотела его обнять.

Он коротко рассмеялся.

— Освобождение.

Я рассмеялась.

— Серьезно?

Я услышала усмешку в его голосе, когда он ответил.

— Абсолютно. Я не смог бы придумать лучшего названия, чтобы отразить эмоции, стоящие за этим произведением, даже если бы попытался.

Я ухмыльнулась, как идиотка, глядя на свой пустой потолок. Я хранила приятные воспоминания о том, как меня освободило, когда он впервые сыграл мне эту мелодию по телефону.

Но в этот раз я просто лежала и слушала, впитывая каждую ноту, каждое нажатие клавиши, каждую грубую эмоцию, которую Стил вложил в свою музыку так, как я никогда раньше не слышала.

Однако через мгновение спокойствие музыки Стила прервали сердитые мужские голоса, и песня резко оборвалась, так как телефонная линия затрещала, словно он только что уронил свой телефон.

Я в панике села. Я напрягла уши, чтобы расслышать, что кричат, но не могла разобрать слов. Все, что я могла слышать, это повышенные голоса по крайней мере двух мужчин, а затем женский крик.