– Потому что так было правильно. – Я подняла на него глаза. – Что ты мог сделать? Если так подумать, то все мы должны ей подчиниться. До моих тридцати лет именно Тарлиона – сила и власть на Окраинах. Она должна править баронством до тех пор, пока я не войду в нужный возраст. А еще она имеет право устроить мою судьбу и подарить баронству правильного барона.

– Ничего из этого она сделать не рискнет, – ровно произнес Митар.

– Разумеется, – согласилась я. – Но она может попросить помощи и защиты у Правителя. Меня пугало это тогда, но сейчас… Сейчас это еще хуже: на смену Кристофу пришел бастард, и что будет дальше…

Митар не сводил с меня взгляда. Ему было тяжело принять тот факт, что он не смог защитить дочь своего командира. Своего барона. Своего друга.

– Ты сделал достаточно. Ты был тогда, и ты есть сейчас. И это держало их в узде. Поверь, моя жизнь могла быть еще хуже.

– Скоро я это узнаю. – Митар дернул плечом. – Уверен, не пройдет и трех дней, как леди Тарлиона притащит своего полюбовничка.

А я только кивнула. И усмехнулась: моя детская месть сбылась. У него больше не было имени. Любовник, полюбовничек, ухажер – несколько десятков эпитетов, и все. Почему? Потому что это был мой первый приказ, отданный именем погибшего отца. И люди поддержали меня. Хотя сейчас, спустя несколько лет, я вижу, что решение было мелочным.

– Я вот думаю, – Митар прищурился, – может, оставить лазейку в приграничных щитах?

– Зачем? – поразилась я.

– Чтобы кое-кто мог навестить кое-кого.

Вначале я запуталась во всех этих «кое», а потом… Вспыхнув, резко произнесла:

– Что бы ему тут делать? Полагаю, в столице дел достаточно.

«И если бы он хотел, давно бы пришел: леди Змейка путь открыла бы», – добавила я про себя. И поежилась:

– Сквозняк.

– Побойся Богов, – возмутился Митар, – на кухне натоплено так, что дышать горячо.

– Оттого и сквозняк так остро чувствуется, – упрямо возразила я.

И украдкой покосилась на свои ногти. Нет, трупной синевы нет.

– Как скажешь. – Он пододвинул мне свою розетку с вареньем. – Ешь, помню же, что любишь. Что будем делать с рутиной?

Рутиной на Окраинах называют боевые вылазки за стену. И я, выбрав из розетки Митара все вишенки, спокойно сказала:

– Сегодня вечером мы с Гамильтоном отправимся на разведку. Пройдем вдоль Гиблой Рощи до Свечи, оттуда оценим пересветы. К утру вернемся.

– Хороший план, – согласился Митар.

– Пока что я буду выходить с твоими людьми. И одновременно начну собирать свой отряд, – пожав плечами, я допила остывший чай, – так что рутина была, есть и остается рутиной.

– И то верно, все придумано до нас, так зачем портить то, что работает уже несколько столетий?

Попрощавшись с Митаром и Тарией, я вышла наружу. Сыто отдувающийся Гамильтон следовал за мной: он, оказывается, успел приговорить небольшой тазик пирожков. Тетушка их специально для него отложила.

Подставив лицо теплым солнечным лучам, я тихо вздохнула. Возвращаться домой не хотелось: на улице холод отступал. Скапливался на кончиках ногтей и дремал, ждал удобного момента, чтобы впиться и пронзить до самых костей.

– Хочу сказать, что после пирожков с мясом очень трудно двигаться, – лениво произнес Гамильтон, неспешно трусивший рядом.

– Да мы вроде никуда не спешим, – удивилась я. – Или тебе настолько плохо? Давай в тенек присядем.

– Нет, – пес покачал головой, – просто мы подходим к тренировочной площадке, и я сразу говорю, что ближайшие два часа планирую тщательно и обстоятельно переваривать съеденное.

Рассмеявшись, я наклонилась и потрепала его за ушами.

– Мы идем на Марона посмотреть. И узнать, нельзя ли его сманить в город погулять.

Гамильтон ошарашенно посмотрел на меня:

– Так сейчас ведь самый смак тренировочный!

– И если Марон пойдет с нами, то мы сразу поймем, что все его планы – блажь.

– А-а-а, – протянул пес. – А если он пойдет с нами, потому что не сможет сказать «нет» лучшему другу? Если он решит, что тебе, как страдающей от последствий отбора, нужна помощь и поддержка?

Я резко остановилась, немного подумала и приняла новое решение:

– Обойдем справа и посмотрим на него из кустов. А после пойдем к Тине. Уж ее-то на чай точно отпустят.

– Да и сомнений нет в том, что она давно и твердо определилась с тем, кем хочет быть.

Я только кивнула. Мне не так повезло: я жила со знанием о том, кем должна быть. Не кем хочу, а кем должна. И только умение плавить металл, превращая его в произведение искусства, позволяло примириться с будущим.

Нет, я ни в коем случае не жалуюсь. Здесь и сейчас я счастлива быть собой. Но в детстве все было несколько сложнее. Ведь я хотела стать главной загонщицей королевской своры! О, как я завидовала леди Ауэтари, ведь она посвятила этой должности около девяноста лет! И мне было так горько узнать, что даже если я приложу все-все свои силы, я все равно не смогу возглавить Ежегодную Королевскую Охоту. А ведь даже главная самка Псовьего Мира бежит после старшей загонщицы.