Я, признаюсь, раньше романтизировала подобные вещи. Возможно, это было проблема средств массовой информации. Ты слушаешь, что говорят по телевизору; ты читаешь, что пишут в интернете; ты смотришь, что показывают в кино. И находишь в этом какую-то свою прелесть. Это необычно. Ты не такой, как все. Не те среднестатистические люди, проживающие свою жизнь на улицах больших городов.

Данные рассуждения далеки от реальности. Все эти вещи слишком не похожи на настоящую жизнь. Психические заболевания: это не красиво и это не здорово.

Мне было больно наблюдать за тем, как моя сестра становится замкнутой девушкой с потухшим взглядом. От её вида ныло сердце и болело в груди. Ты будто сам переживаешь всё, что переживает она. Было ясно, что моя жизнь больше не будет прежней, как и жизнь моей младшей сестры.

Скажу честно, раньше я плохо разбиралась в подобных вещах и может быть даже сейчас до конца не разобралась.

Посредством того, как голоса стали более отчетливыми, а в придачу к тому, Дана начала видеть разные вещи. Это не могло меня не насторожить ещё больше. И это были не обычные фантазии. События разворачивались намного серьезнее.

Видения становились очень яркими и реалистичными. Именно так она их описывала.

Первое время Дана не могла понять, что реально, а что вымысел. Её реакция на определенные вещи была эмоциональной, сумбурной и весьма непредсказуемой. Ей часто казалось, что обеденный стол вдруг начинает падать. У него отваливаются ножки, он постепенно наклоняется в сторону, и вся еда падает прямо на пол. Получалось этакое месиво из спагетти на полу.

В действительности же, моя сестра начинала собирать по полу прозрачные продукты и невидимые тарелки, которых там и в помине не было. Однако, такие случаи по длительности проходили быстро и не затягивались, но заставляли мою маму каждый раз отводить Дану к врачу.

Ей поставили шизофрению, так как она:

1. Видела галлюцинации.

2. Слышала голоса.

3. Несла бред про нереальные вещи и ситуации. Это мешало ей жить.

4. В начале заболевания у неё прослеживалась алогия. Она стал меньше разговаривать, да и вся её речь стала более скудной. Хотя впоследствии такое побочное действие вызывали и прописанные ей медикаменты, которые сестра иногда отказывалась принимать, и поэтому её речь приходила в относительную норму.

– Дана, ты в порядке?

– Да.

– Чего-нибудь хочешь?

– Нет.

– Точно? Ты выглядишь измученной слегка.

– Мм…

Самым тяжелым периодом для сестры была госпитализация после приступа, который отпечатался в памяти у всех нас.

Я раньше всех пришла из школы домой, когда маме позвонили и сообщили, что с Даной случился неприятный инцидент. Во время обеда, моей сестре начали видеться какие-то вещи. До сих пор не знаю, что именно это было, так как она никому не стала рассказывать об этом в подробностях. Может быть, она что-то и слышала, но после всё отрицала.

Дана сидела с одноклассницами и неожиданно смахнула всю посуду со стола. Стеклянные стаканы повалились на пол. Не помню, ранила ли она кого-то. Сестра забилась в углу с осколком стекла в руке и находилась в столь странном и пугающем для всех состоянии, что куратору пришлось срочно вызывать в школу нашу маму.

Дана меняла учебное заведение дважды. Мать надеялась, что принятие таблеток и следование рекомендациям врача сможет успокоить её дочь и не вызовет больше таких серьезных проблем. Это было её огромное заблуждение думать, что все недочеты в психическом здоровье младшей сестры можно было бы устранить только лекарствами. Словно и вовсе не существовало арт или трудотерапии. Хотя, о чем я вообще говорю? Тогда я даже не знала, что такое существует на белом свете.

Мне никогда не нравились больницы. Думаю, что это самое последнее место, где я хотела бы оказаться. Многие члены моей семьи выбрали себе профессию врачей. Моя тетя Елена, родная сестра матери, работала медсестрой в больнице. Она ухаживала за пациентами после перенесенных ими инсультов. Таких людей действительно приходилось выхаживать.

Бабушка, прежде чем выйти на пенсию, занимала должность старшей сестры хозяйки в психиатрической больнице. Пару раз, я помню, как приходила к ней. Это всегда был ряд старых корпусов, территории которых были огорожены забором. Внутри росло много деревьев, разбивался ряд пышных садов, чтобы радовать врачей, которые изо дня в день трудились на благо лечебницы.

Мне приходилось сначала проходить через ржавые ворота кирпичного цвета, пункт охраны, где меня встречала бабушка. То место, действительно, производило на меня сильное впечатление.

Я шла по территории больницы, и мы с бабушкой Роуз проходили мимо огороженных зон, куда выводили на прогулку пациентов. Мне удалось увидеть часть больных из мужского корпуса на свежем воздухе.

Кто-то из мужчин просто ходил, передвигая ноги то назад, то вперед. Кто-то стоял у забора без малейшего намека на движение. На закрытой территории располагались столики и стулья. За ними сидели люди в пижамах, в которых и ели, и спали, и гуляли. Эти рубашки со штанами были очень похожи на пижамы.