Защелкнув сумку, лейтенант честно, прочувственно заглянул доктору и медсестре в глаза. Затем закрыл дверь — неторопливо, с достоинством, вполне благополучный и уверенный в себе человек.

И пулей бросился в сортир.

***

“В три часа дня, Иваново, Московский сквер”

[приписка]

“Ты же хотел меня видеть, верно? Теперь появился повод. Я уже давно не виделся со своим старым другом, академиком Легасовым”

Асфальт потемнел от недавнего дождя. Над городом собрались дождевые облака, грозя вновь обернуться настоящим летним ливнем. Царил полумрак, как в поздний вечер, закрыв темной пеленой яркое солнце. На скамейках блестели крупные капли воды, что скатывались с гладкой деревянной поверхности.

Мимо проходили люди, прикрыв головы зонтиками. Никто из них не обращал внимания на темноволосого высокого мужчину, одетого в элегантный черный костюм — пиджак, жилетку и брюки, — и его спутницу, совсем еще молоденькую девчонку с длинными темно-русыми волосами и в солнечных очках. На ней красовалось кожаное пальто — это выглядело издевкой на фоне тотального дефицита в стране.

Каблучки стучали по тротуару. Губы, густо накрашенные темно-коричневой помадой, растягивались в довольную улыбку.

Сквозь коричневатые стекла нельзя разглядеть блеск зеленых глаз.

Маленький носик смешно подрагивал, стоило девушке нахмуриться.

— О, Валерий Алексеевич Легасов, мой старый друг! — Долгожитель распахнул объятия, когда к нему приблизился мужчина с мрачным лицом.

Широкий лоб украсили глубокие морщины.

Поправив толстые очки, ученый устало спросил:

— Я так понимаю, ты вызвал меня для того, чтобы обсудить предстоящий доклад, что пройдет в Вене?

— А еще ты сам требовал встречи. — Долгожитель спрятал руки в карманы брюк.

Тут Легасов неожиданно рассвирепел:

— Требовал, еще как! Мне нужны объяснения!..

В ответ раздался тяжелый вздох:

— Какие еще объяснения?

Валерий побагровел:

— Как моя дочь оказалась в реакторе!

Долгожитель отвернулся, поджав губы.

Валерий буравил его спину испытывающим взглядом, сжимая и разжимая кулаки, готовясь напасть на обидчика своей дочери.

— Твоя дочь, говоришь… хм-м…

Белые всполохи погрузили сквер в молочную пелену.

Сгустки отступили, вырисовывая медицинскую кушетку, на ней — забинтованную маленькую девочку.

Веки малышки были прикрыты.

Кроваво-красные губы выделялись на бледном лице.

Рядом стояла капельница и стул.

— Если это твоя дочь, зачем же ты ее бросил? Разве ты не знал, что она попадет в плохие руки?

Легасов изменился в лице, впившись взглядом в свою, лежащую на кушетке, дочь, не в силах произнести и слова. Руки похолодели, и даже кровь застыла в жилах от осознания, что эта маленькая, ни в чем не повинная, девочка по его вине оказалась в чернобыльском реакторе.

Валерий дрожащими пальцами снял очки.

Одинокая слеза прокатилась по щеке, оставляя мокрый след.

— Алина…

Долгожитель усмехнулся, с издевкой поглядывая на побледневшего академика.

— Папа не хотел так с тобой… поступать…

“Этот умный мужчина плачет, потому что осознает, что он натворил. И ему предстоит разгрести эту кучу дерьма, пока не станет хуже, — мужчина обернулся и посмотрел на девушку. Та только едва заметно кивнула, — если, конечно, сможет. Мы с Лизой не дадим ему это сделать”

— Я бы хотел предупредить тебя, дружочек, что на венском докладе не должно прозвучать ни моего имени, ни всего того, что ты наблюдал в подпольных лабораториях. Ты меня знаешь, я как тень, есть везде и всюду. Тебе предстоит потратить не один год своей жалкой жизни, чтобы осознать, что ты натворил. А твоя дочь, — долгожитель подошел к кушетке и слегка погладил пальцами по забинтованной руке, — отлично справляется с заданной ей ролью. Ты не представляешь, как долго я этого ждал…

Валерий продолжал стоять, как истукан, впившись взглядом в маленькую хрупкую девочку.

В памяти всплыло воспоминание, как он, уходя, оборачивался и напоследок замечал ее взгляд, полный грусти и любви.

Глаза без густых темных ресниц поблескивали от слез, а перебинтованное лицо украшала добрая детская улыбка.

— Ладно, бывай. — Долгожитель похлопал академика по плечу и подозвал к себе девушку в очках и пальто. — Пойдем, моя Лизавета, нас впереди ждет очень много работы.

***

“Занято!!!”

Сергей едва не завизжал от возмущения и предчувствия скорого позора.