Он помог мне устроиться в МЧС, и целых два года я был свободен. И даже счастлив.

Моя, типа, невеста, периодически наезжавшая из столицы и очень сильно морщившая всю, не исколотую ботоксом часть лица от провинциальных запахов, не теряла надежды вытащить богатого жениха обратно в Москву. Потому что с отцом-то я был в контрах, но наследства меня никто не лишал.

Но я не хотел уезжать из провинции. Мне все дико нравилось, все вызывало удовольствие.

И моя самостоятельная жизнь, и свобода от обязательств.

И то, что я выбираю сам.

Все закончилось после несчастного случая, когда я пострадал на пожаре, вытаскивая жильцов дома из горящих квартир.

Я помнил, как лежал в больнице, уже пришедший в себя после первого шока, когда удалось встать и добраться до зеркала в туалете.

Помнил слова моей, типа, невесты…

Тогда поддержка нужна была.

Очень. После того страшилища, что посмотрело на меня из зеркала…

Она не захотела.

Как раз в тот момент я оценил, насколько важно… Быть не одному.

Насколько нужен рядом близкий, по-настоящему близкий человек.

Маленькая девушка, практически девочка, которую я вытащил из того пожара…

Интересно, где ты сейчас?

И не бред ли это был вообще?

Чем больше времени проходит, тем сильнее всё произошедшее напоминает сон.

Сладкий, невероятно острый по эмоциям. Меня счастьем топило, кайфом. На контрасте с реакцией моей невесты, полная любви и нежности, хрупкая девочка в тот день запомнилась отчетливо.

Мне кололи какую-то сильнодействующую хрень, чтоб не ползал больше по туалетам и не разглядывал свою страшную рожу.

Но, видно, организм, молодой и железобетонный, все переваривал в энергию.

Иначе никак не объяснить тот сладкий секс в больничной палате, с маленькой, нежной девушкой-санитаркой.

Черт!

Столько лет прошло, а я все ведь помню! Причём, так остро, что всё чаще посещает мысль… Может, это реально было?

Но, если так, то куда она потом пропала?

Я же искал. И отца просил…

Но девочки-санитарочки словно и не было наяву. Никаких записей, никакой информации.

Серьёзно искать я тогда не мог, я вообще собой не распоряжался. Отец узнал о случившемся не сразу, далеко не сразу, я не хотел, чтоб он был в курсе, наверно, Лана растрепала-таки.

Он примчался за мной тем же вечером. Сам.

И не спрашивал разрешения. Просто сказал «фас» бригаде прилетевших с ним врачей…

И все.

Перелёт, сначала с московскую клинику, затем в Германию. Операции, восстановление, опять операции, опять восстановление…

Где-то в перерывах между клиниками затерялся отчёт по поискам санитарки. Пустой. Проверять его в тот момент у меня не было ни сил, ни возможности.

А, со временем, вообще возникло чёткое ощущение, что это мозг так защитился после предательства моей, типа, невесты.

Я был настолько дезориентирован и, чего там скрывать, рад участию отца, искреннему и плотному, что, когда он начал заговаривать о возврате блудного сына в лоно семьи и корпорации… Я не стал возражать.

То, что было раньше, через два года постоянных операций и восстановительных процедур подёрнулось дымкой. И стало просто ещё одним эпизодом из жизни.

И только имя… Как в тумане. Малышку звали Эля… Или Лиля… Я не путаю? Какая теперь разница?

После окончательного восстановления я окунулся в работу.

Моя подготовка пожарного пригодилась в бизнесе как нельзя кстати. Хватка, расчётливость, способность адаптироваться в сложной ситуации и находить выход. Из наилучших качеств – идти на компромисс, при этом жёстко гнуть свою линию.

И в отношениях с женщинами я пытался быть таким же. Невеста многому научила. Спасибо ей за это.

Раньше я думал, что женщины - стихия непредсказуемая, как то пламя, что изъело своими языками моё лицо. Пластическая операция мне вернула внешний облик, а вот того наивного парня не удалось возвратить.

Да и женщины… Начали оправдывать ожидания.

Все.

Ничего особенного.

Никаких особых подходов.

Два притопа, три прихлопа. Ужин, подарок, цветы. Отель. Разговоры про будущее. И так пару раз, пока не надоест.

Потом прощальный подарок и «не ты такая, я такой и жизнь». И все.

Все по-новой.

Мой друг, единственный, оставшийся с молодости, Игореха, всегда надо мной ржал.

И говорил, что нафига мне вообще эти все телодвижения.

Не понимая, что реально телодвижений-то – минимум.