– Ого, – покачивает головой в недоумении отец. – Это было несерьёзно.

– Но девочка-то поняла буквально, – расстраивается мама.

Я начинаю от них отходить, понимая, что бабе с ебанцой такой расклад не понравится точно, и теперь от Лады можно ждать чего угодно.

– Стоять, боец, – рявкает отец, хватая меня за рукав.

– Мне очень нужно идти, – цежу сквозь зубы. – Сегодня без меня.

Потом я вам, дорогие родители, промою мозг на тему, что можно, а чего нельзя говорить вслух, без согласования со мной.

Сейчас вообще не до того!

Все мои сегодняшние труды, все победы – летят в задницу со сверхзвуковой скоростью.

– Мы не об этом.

Родители переглядываются.

– Петруша, сынок, Ладушка очень сильно отличается от девочек с которыми ты всё это время дружил.

Мама! Да сколько ж можно так разговаривать со мной?!

Дружил я с ними, конечно! Организмами!

Но молчу, слушаю дальше.

– Я общался с ней полгода назад, – говорит отец, кивая головой проходящим мимо людям в деловых костюмах. – Очень умная, осмотрительная, с хваткой. При этом совершенно хрупкая. Ты уж конкретно реши, чтобы не испортить мне сотрудницу…

– Насчёт испорченных сотрудниц, – шиплю ему в ухо, – твой Костя Михайлович поспорил опять. На Ладу. Вот это у них забрал, – я закидываю отцу в карман пробирку. – Знаешь какая ставка в этот раз?

Отец стоит бледный, сжимает зубы. А все потому, что надо было слушать меня, когда предлагал сразу гадюшник прикрыть! Но нет же: «Костя – незаменимый специалист! Он нам сейчас нужен! Надо просто понаблюдать»… Неуместный конформизм у моего обычно жесткого отца чуть не привел к дикому результату.

Я кидаю взгляд на маму, которая мило беседует на французском с представительницей европейской делегации.

– Моя Лада, – ожесточённо шиплю я, не желая сглаживать углы, особенно после всех их неосторожных слов, с результатами которых мне еще предстоит разбираться, – да, та самая, деловая, но хрупкая. Женщина, которую ты, помнится, Ладушкой называл, по мнению твоего паскудного юристушки стоит десять пончиков. Десять пончиков за то, что глава моего юротдела поимеет мою женщину, на моём фуршете, подкинув к ней в стакан лекарства, произведенные на моих фабриках!

Я резко отворачиваюсь от отца и двигаюсь к выходу из банкетного зала, набирая по пути номер Лады.

Который, естественно, недоступен.

Ещё бы!

Я на взводе. На таком, что сам шагаю на парковку, не дожидаясь вольта, сам отправляюсь за машиной.

На скорости выезжаю в город.

Главное – застать ее на месте. А то с такой звезды станется собраться шустро и свалить. Ищи ее потом…

Мы еще не поговорили толком… Да черт! Мы даже сексом всласть не позанимались!

Не дам ей удрать!

Только не сейчас!

Я не знаю, о чем буду с ней говорить, но уверен, озарит по ходу дела.

Или не озарит.

Тогда – средства физического убеждения. Убеждать, убеждать, убеждать…

А потом – словами.

А потом…

– Черт! – еле успеваю нажать на тормоза.

Мерседес впереди чуть не сбивает перебегающую через дорогу старуху, которая неслась на проезжую часть, не глядя по сторонам.

Выдыхаю звучно, жду, когда водила мерса проорется на уже сбежавшую с места неслучившегося происшествия бабку и поедет. В этот момент в багажник моей машины влетает чёрный внедорожник и впечатывает меня в впередистоящий мерседес.

Бьюсь головой о руль.

В глазах темнеет.

Лада! Только дождись меня, малышка. Я скоро…

Наш тренер... И другие неприятности.

У меня на душе покой. Такое лирическое, даже, наверно, эйфорическое состояние.

Медленно шагаю по выложенной плиткой дорожке, кручу в руках травинку и смотрю вверх на верхушки лиственных деревьев, что качаются на жарком ветру. Боже, сколько удовольствия. Я дома. Я рядом со своей семьёй.

В любимом, родном городке по сравнению с Москвой кажется так тихо, уютно и очень спокойно. Лица доброжелательные, неравнодушные. Приветливые старики, мамочки с колясками, детские голоса…

Заглядывающие в декольте мужики…

– Доброе утро, Лада Леонидовна,– остроглазый молодой мужчина улыбается неприятно. Плотоядно. Весь в черном. Голова бритая и морда помятая. Я его знаю?

– Доброе, – натягиваю кофточку, прикрываю нескромный вырез платья, пытаюсь вспомнить этого мужчину.

Что-то знакомое…