— Хорошо, — киваю я и окликаю его у входа: — Я рада, что мы друзья. Кавано лукаво улыбается и подмигивает. — Не то чтобы у тебя был выбор.

Я улыбаюсь в ответ. И закрываю за собой дверь.

Пока меня не было, освещение в зале сменилось на полумрак, и толпа сгрудилась в центре, ожидая начала представления.

— Идем, нас уже ждут, — как призрак появляясь из-за спины, шепчет мне Тай на ухо и подставляет руку, намекая, чтобы я взяла его под локоть.

— Что здесь сегодня будет? — спрашиваю я.

— Массовое погружение в Эхо. Новая разработка Хейза. Эффектно, но бесполезно, — отвечает Тайлер. — Они распылили по залу газ, который ненадолго погрузит всех присутствующих в программу. Примерно через час его действие закончится. Так они имитируют настоящее поле боя. Чтобы каждый из толстосумов смог на собственной шкуре прочувствовать, что такое война. И как важно знать, что происходит вокруг тебя.

Толпа, как наэлектризованное поле, потрескивает от радостного предвосхищения. Отец явно вложил немало сил и денег в это событие. И он точно не планирует потерять все. «Он определённо что-то выкинет», — думаю я, но вслух произношу: — А это вообще законно?

Тайлер смеется звонко и раскатисто. — «Коракс» и «законно» — слова, которые в одной строчке не стоят, Ви. — По залу проносится громкий шум, нечто среднее между раскатом грома и треском рвущейся ткани. Представление начинается. Гаснет свет. — Эффектно, согласись?

Я киваю, и в следующую секунду в толпе аккуратны уложенных голов различаю его. Тай говорит что-то еще, но я не слышу.

Ник находит меня глазами. Волосы он зачесал назад, пирсинг снял, в мгновение становясь серьезнее и старше. Световые блики начавшегося представления скачут по его лицу. Мы оба замираем, каждый на своем краю зала, разделенные толпой одетых в дорогие платья, костюмы и военную форму людей. Взгляд ледяных глаз проходит по телу обжигающей волной. Секундное замешательство. Вся шикарная обстановка меркнет, выцветая вокруг его строгой фигуры в черном.

Надо что-то придумать. Как-то его предупредить. Я неосознанно шагаю вперед, чтобы тут же оказаться в клетке рук Тайлера. — Виола, ты меня слушаешь?

Я отворачиваюсь на мгновение, застигнутая врасплох, и когда возвращаю взор, Ник исчезает как мираж.

— Нас ждут наверху.

Мы входим в кабинет вместе. На этот раз не как беглые преступники, а как почетные гости. Охрана по периметру провожает нас взглядом, и я расправляю плечи с достоинством. Им знать не надо, что я — пленница. Разве что оков не видно.

Я встречаюсь глазами с отцом. По его взгляду невозможно прочесть, что он обо всем этом думает. Так же как и предугадать его действия. Я молчу, не понимая, что за странную игру он снова затеял. Смотрю на массивные двери, отделившие меня от прочего мира, и не знаю, чего ждать.

Видеть его нет сил, но я выдерживаю тяжелый взгляд, стараясь держать спину прямо и подбородок высоко. Пусть видит, что я не сломлена.

— Столько почетных гостей внизу, а для меня аудиенция, — говорю я. — Какая честь.

Тайлер молча встает рядом, совершенно не ощущая со стороны отца угрозы. Значит, эти двое уже договорились обо всем за моей спиной. И ждут лишь одного — когда последняя переменная в этом уравнении займет свое место. Они ждут Ника.

При виде их расслабленности раздражение наполняет до краев. — Лавант прибыл, — докладывает один из солдат.

Услышав знакомые шаги на лестнице, чувствую, как тошнота подступает к горлу. Все, на что мне остается надеяться, что Ник не даст себя так глупо схватить. Возможно, отец блефует, но его взгляд излучает такую уверенность, что надежда, брезжущая в душе, начинает меркнуть.

Наконец один из солдат открывает дверь, и Ник входит в комнату. Остановившись, он глядит на меня лишь секунду, словно хочет убедиться, что я в порядке, и отворачивается снова.

— С возвращением, — произносит отец. Лучшего начала разговора и придумать невозможно. — Сбежавший предатель, опальный командир и непутевая дочь.

Парни мельком бросают друг на друга встречные взгляды, и только им под силу уловить суть этого бессловесного диалога.

— Живучий же ты, ублюдок, — разрушает тишину Ник, не глядя на Тайлера. Тот лишь молча улыбается, и я не знаю, откуда у него хватает сил, пусть это и маска.

Отец продолжает: — Я рад, что благоразумие все же взяло верх, Ник. — Он расслабленно присаживается в кресло, словно каллиграф, выписывая каждое слово. — Признаюсь честно, мне самому надоело с тобой бороться. Ты же понимаешь, твоя поимка — вопрос времени. Я сотру тебе память, но пройдёт год, и ты сбежишь снова, а значит, мне придется начинать эту канитель с твоим возвращением сначала. Проще было бы от тебя избавиться…

— Ну так что же помешало?

Отец лишь улыбается: — Я бы с радостью, но ты как солдат обязан понимать — Эхо для нашей армии может стать тем оружием, которое обеспечит стране превосходство. А значит, программе нужен тот, кто сможет с ней справиться.