Ник медленно приближается, и теплые пальцы касаются моей скулы. На секунду я теряюсь в ворохе взлетевших в голове эмоций, закруживших, как стая птиц. В его взгляде нежность. И так противоречиво… Серьезность.

— А еще каждый раз отхлебываешь чай из моей кружки перед тем, как передать ее мне, что, признаюсь, приводит в полное бешенство, — шепотом произносит он и, словно запечатывая свои слова перед тем, как окончательно вручить, выдыхает и, собравшись с силами, добавляет: — Но я готов смириться с последним.

Я застываю, и в этот момент кажется, что вся пылаю. Больше всего мне хочется снова разрыдаться на его плече, но я не имею права давить на жалость.

Ник смотрит прямо в глаза, словно пытаясь отыскать в моем взгляде отголоски взаимности. Впервые он приоткрыл крошечную дверь собственной души, впустив меня заглянуть, посмотреть на то, где живет его сердце. И когда я наконец готова протянуть ему свое, понимаю, что оно ни гроша не стоит. Оно оказалось настолько испачканным от наполнившей его лжи, что прикоснуться к нему гадко.

А отдать?

Только не ему. Зная, что тот Ник, которого я успела узнать, никогда не простит.

И решение приходит мгновенно.

Я каждой клеточкой своей покалеченной души понимаю, что это станет моей самой большой ошибкой. Второй в длинном списке грехов, после того, что Корвус Коракс, отец и я сама сделали с этим парнем.

Снова использовав его. Заставляя делать то, чего он никогда не хотел.

— Забери свои слова назад! — резко отвечаю я, а про себя твержу: «Не смотри на его лицо. Умоляю, не смотри».

— Что? — вкидывается Ник. — Какого черта я должен?

— Потому что это неправда, потому что ты просто дразнишь меня, как всегда это делал.

— Ви…

— Нет! — качаю я головой, выставляя вперед руку.

— Послушай… — Ник плавно перехватывает мое запястье и, загоняя в угол, вцепляется в подоконник по обе стороны от моего тела. Резко вдохнув, я чувствую, как уже хорошо знакомый запах откликается покалыванием на кончиках пальцев.

— Не начинай, Ник!

— Ви…

— Хватит!

— Да не могу я их забрать! — выкрикивает он.

Наступает молчание, и только шуршание веток об оконные стекла заполняет комнату.

— Виола, — ласковый голос пробивает все баррикады моей защиты, и я закрываю лицо двумя руками, не в силах выдерживать более. — Ты не устала воевать со мной? Потому что я не могу больше. Мне надоело притворяться. И я знаю, тебе тоже.

Ник аккуратно убирает мои ладони от лица.

— Не прячь от меня свои веснушки. — Он касается осторожно, большим пальцем поглаживая щеку, и тихо добавляет: «Они прекрасны». И эти слова внезапно обретают совершенно иной магический смысл. Завораживающий. Манящий. И пугающий одновременно.

— Ник…

Я хочу сказать еще сотню важных, отчаянных слов, объяснить все, что случилось до и после того, как он ушёл, но слова предательски меня покидают. Внезапно его губы прижимаются к моим, и я от неожиданности застываю.

Ник ласково прихватывает нижнюю губу, потом верхнюю, целует уголок рта. По телу пробегает дрожь. Закрыв глаза, я боюсь пошевелиться.

Даже не дышу.

— Ви, — умоляет Ник шепотом на ухо, трется о щеку щекой. — Ну ответь же, это ведь я.

Это он. Это действительно был он. Все это время.

Только я не была собой.

Теперь я понимаю, убивают не ножи и не пули, убивает правда.

Словно очнувшись от сна, я понимаю — счёт пошёл на секунды. Обхватываю его лицо руками, глядя прямо в глаза. Самый красивые глаза в мире. Кажется, будто в них целая вселенная. Ник снова делает шаг навстречу, и на этот раз мои губы раскрываются в ответ на ласку.

Он впивается в мой рот с таким отчаяньем, словно ворует поцелуи. Дыхание переплетается.

Прикосновения губ — острые и жалящие, как мгновенно разгорающееся пламя. Такое манящее, что невольно начинаешь тянуться к этому огню, забывая, что можешь сгореть. Его ладонь ложится мою на поясницу, заставляя прогнуться, и тихий стон разрывает тишину.

Ник подхватывает меня на руки, сажая на подоконник. Я задеваю локтем растущие на окне камелии, и горшок падает, рассыпая землю. Мысли раскалываются вместе с керамическим кашпо. Рассыпаются мелкими песчинками.

Я зажмуриваюсь до белых кругов перед глазами, понимая, что время уходит. По щеке скатывается слеза, потому что я знаю, что теряю. Именно сейчас мне так до абсурдности хочется назваться «его», только я знаю, что никогда не имела права называть Ника «своим».

Собрав в кулак всю решительность, я осторожно отстраняюсь, упираясь рукой в его грудь.