Я заметила, как мой «Казак» сжал под столом кулачище, и поняла, что мне пора сказать свое решительное слово:

— Я согласна, Киллер. Я приду одна.

Малая Холмистая располагалась в самом сердце печально известного в нашем городе Гремячьего оврага. А дом 143 оказался одной из самых мрачных и зловонных трущоб, которые я когда-либо видела. Так что когда я с улицы — пыльной, кривой и заросшей бурьяном — взирала на его мутные подслеповатые окошки, на душе у меня тоже было мутновато. Я припомнила истерику, которую сегодня утром устроил мне Орлов по поводу моего «непробиваемого авантюризма», и тоскливо подумала, что было бы совсем неплохо при жизни еще раз услышать его ругань… «Ведь он же придушит тебя, как кутенка, со всем твоим карате! — орал мой напарник, тряся меня при этом как грушу. — Понимаешь ты это, дурища чертова?..» Я вынуждена была сказать ему, что если он не перестанет меня трясти, душа вылетит из меня гораздо раньше.

Наконец мы нашли решение, которое в данной ситуации казалось единственно разумным: в своем лифчике я укрепила миниатюрный «жучок». Я часто пользуюсь им, когда возникает производственная необходимость проникнуть в чужие секреты. Но на сей раз объектом слежки должна была стать я сама. А Григорий сидел в моей машине с прослушивающей аппаратурой и держал ухо востро. Машина была припаркована в районе двенадцатой школы, то есть как раз в трех кварталах от интересующего меня дома — если считать от угла до угла. А если напрямую, дворами — то расстояние было всего метров двести, не больше, так что мощности моего радиомикрофона хватало с лихвой.

Конечно, если, к примеру, на меня накинут удавку, то это мне вряд ли поможет. Мы оба это понимали, но… о таком варианте развития событий старались не думать. А что нам еще оставалось?

Прежде чем толкнуть зеленую калитку, я еще раз окинула взглядом пустынную улицу. Единственным признаком цивилизации была вишневая «девятка», стоящая на приколе через два дома отсюда.

На шоферском месте, откинувшись на сиденье и прикрыв ладонью глаза, дремал какой-то тип. Ко мне он не проявил никакого интереса, даже, по-моему, не пробудился. По этой самой причине и я не увидела в нем ничего подозрительного. Ну, приехали ребятки потрясти какую-нибудь татарскую подпольную фирму — их в этом райончике что репьев на собаках… Дело, как говорится, житейское.

— Возле дома все чисто, прием! — сказала я себе в декольте. — Углубляюсь во двор.

Шагнув за калитку, я обнаружила шаткую деревянную лестницу, на каждой ступеньке которой я могла бы стоять на одной ноге, да и то лишь боком. Лесенка заканчивалась обшарпанной дверью, на которой мелом было намалевано: «кв. 1, 2, 3, 4». Так что мне пришлось углубиться во двор еще на некоторое расстояние. За углом полутораэтажного дома я увидела еще одну лестницу, но уже ведущую не вверх, а вниз — в полуподвал. На этой двери, тоже мелом, была выведена искомая мною цифра 6. Где находится пятая квартира дома 143, я так и не узнала.

Вокруг стояла звенящая тишина, лишь изредка прорезаемая отдаленными петушиными криками и ленивым собачьим лаем. Поэтому я поопасалась сообщить Григорию свою дислокацию: за дверью могли меня услышать. Тем более что она была явно незаперта: между дверным косяком и обшарпанным краем двери зияла неширокая черная щель.

Поскольку никакой кнопки звонка в пределах моей видимости не было, я увесисто постучала, отчего щель стала шире, но не стала светлей. Зато мне почудился за дверью какой-то шорох, а в нос шибанул причудливый букет ароматов, в котором преобладали плесень, застарелый табачный перегар и крутой мужской пот. Я даже инстинктивно задержала дыхание, но выбора у меня не было…

Нажав на дверь посильнее, я распахнула ее почти во всю ширину, прищурила глаза, чтобы они лучше видели скозь сплошную темень, и негромко позвала:

— Визирь!

Ответа не было, и вся эта ситуация как-то странно напомнила мне мой визит к Семе Пфайферману в понедельник вечером…

Глаза понемногу начинали привыкать к темноте; чтобы процесс адаптации шел быстрее, я просунула голову под низкую дверную притолоку, а там уже просто вынуждена была сделать несколько шагов по тесному коридорчику. Прямо передо мной находился дверной проем, ведущий, по всей видимости, в комнату, и что-то в очертаниях сгустившегося там сумрака показалось мне необычным…

Снова окликнув Визиря, я сделала еще один шаг вперед — и в ту же секунду, споткнувшись обо что-то очень крупное, растянулась на полу.

— О Боже! — вырвалось у меня…

Прямо перед собственным лицом — нос к носу! — я увидела мертвое лицо мужчины. Оно было иссиня-черным даже во мраке этой зловонной комнаты; глаза вылезли из орбит, язык вывалился…

Нет, это уж слишком! Кажется, обнаружение трупов становится моей узкой специализацией!

Я вскочила на ноги со всей прытью, на какую была способна. И тут за моей спиной опять послышался легкий шорох…

Повернуться я уже не успела. В тот же миг меня подбросило к самому потолку этой хибары, волосы мои встали дыбом, все вокруг озарилось мертвенным светом внезапно полыхнувшей молнии, причем я находилась в самом эпицентре электрического разряда! Наступившая вслед за этим темнота — перед глазами и в мозгу — была уже совсем непроглядной и спокойной.

Последней ускользающей от меня мыслью была даже и не мысль, а риторический вопрос: интересно, сколько же еще трупов надо обнаружить, чтобы научиться наконец осторожности?..