— Вот я и говорю: «замочить» бы, а, Чайханщик? Чудной он какой-то: вроде под градусом, а не пахнет, в натуре… Заложит ведь, заложит, сука!

— Цыц! «Замочить»… А труп куда, умнык? Тэбэ нужен тут куча крикливый армяшка, што ыскать прыдет? Мнэ — нэт! Тэбэ мала мокруха, што Артыст разводыть? А мнэ — во! Мала тэбэ малчик?.. Ты малчик смотреть, Акула?

Я услышала, как Гришкино сердце чуть не выпрыгнуло из груди, не говоря уж о моем собственном. Напарник вцепился в мою руку.

— Да смотрел я, смотрел! Что ему сделается? Спит он, как всегда. Ты ж его накачиваешь этим дерьмом.

Мои пальцы отчетливо хрустнули, и я чуть не завыла от боли, но Орлов этого даже на заметил. Мне снова пришлось повиснуть на нем, чтобы он не сорвался вниз по склону и не разметал по кирпичику Антошкину тюрьму. Святые угодники, что за бешеный напарник мне достался!..

Между тем слышимость в наушниках стала похуже: видимо, «сладкая парочка» отвалила от порога в глубь склада. Но откровения Чайханщика все еще можно было разобрать:

— Акула, я нэ трус, но я боюсь! Если б я нэ колоть малчишка барбитурат, нас бы давно засекай шакалы Батыр! Вах, вах! Ты, Акула, издалека, не знай, што есть Батыр, а я — харашо знай! Во всем Поволжье нэт другой такой волк! Зачем эта сука Артыст притащить нас Кушум — пряма в пасть к Батыр? Мала мэста Тарасов?.. Нэт, Акула, Чайханщик нэ знай, как доживать до завтрашней ночь, когда он забирать малчик! Если Батыр кишка нэ выпускай, то Казак нас доставать с эта дэвка-сыщик, вах! Шея ломать!

Должно быть, при этих словах Чайханщик постучал ладонью себе по шее. Мы с Гриней переглянулись. Какие же мы молодцы, что не полезли туда сами…

— Жоржик-то? — Акула сплюнул. — Ты что, боишься этого м…? Да если б они знали, где мы… е-к-л-м-н… Давно бы здесь были. Только не сунутся они, из-за мальчишки-то. Раскошелится папаша, куда он денется! Брось выть, Чайханщик, не играй на нервах! Подумай о бабках. По пятьдесят штук «зеленью» на брата!

— Нэ забывай клеить их на свой гроб, когда Артыст отправлять тибя вслэд за Визир!

— Да ты… что ты поешь, гнида, придурок обрезанный?! Прикуси свой г… язык, а то я тебе его…

Я убрала громкость в наушниках: вряд ли там в ближайшее время произвучит что-нибудь интересное. Зато снаружи, где уже, оказывается, совсем рассвело и осторожно пробовали голоса самые ранние пташки, послышалось долгожданное легкое шуршание. И тут же в пещеру бесшумно прыгнул наш «третий не лишний». Теперь мы бросились обниматься втроем; правда, мой напарник бдительно следил, чтобы мы с Кобелянчиком вели себя пристойно.

— Тише вы, черти! — Гарик высвободился и осторожно потрогал нижнюю челюсть. — Вы сейчас доломаете то, чего не успел этот козел! Здоровый, гад… молотит, как кувалдами…

Только теперь я заметила, что утиный нос Гарика, прежде не блиставший классической формой, как бы подвергся некоторой коррекции, но отнюдь не в сторону улучшения. Скула тоже распухла и съехала набок, но в глазах у Папазянчика прыгали черти, и в настроении он пребывал самом преотличнейшем. Подобные авантюры были для Гарика Папазяна родной стихией. «Дорогая, гони зеркальце!» — скомандовал он и несколько минут с деланным прискорбием изучал свою физиономию.

— Вай-вай-вай… Бедные мои девочки, мне вас жаль! Подумать только, в какого Квазимодо превратился ваш Гарик… Зато теперь, Татьяна, мы с твоим суперменом на равных. Кстати, где это тебя так разрисовали? — как бы между прочим спросил он Орлова…

— Да так, серая кошка царапнула. В темной комнате…

— А, ну-ну… Вот я еще слышал, — все так же между прочим продолжал Папазян, — сегодня, то есть уже вчера, Батыровых ребяток тоже какой-то котик поцарапал. Да не в темной комнате, а прямо посреди дня в хозяйских хоромах… Не знаешь, часом, что это за зверь был?

— Ну что вы, товарищ экс-лейтенант милиции! — супермен вернул Гарику его пронзительно-насмешливый взгляд. — Если б я зашел к Батыру в гости, да еще и когти выпустил, то мы бы с вами теперь так мило не беседовали.

— Да это я так, к слову! — Гарик беззвучно расхохотался и хлопнул Орлова по плечу. (Вопреки его собственному утверждению, Григорий тоже пришелся ему по вкусу.) — Так как вам моя работенка?

Мы в один голос признали, что работа была просто великолепная — и по форме, и по содержанию. Папазян чуть не лопнул от самодовольства.

— Куда пристроил? — поинтересовалась я. — Не наткнутся?

— Пф… Будут еще жалкие любители учить профессионала! Слева от двери, под плинтусом. Пришлось ради этого лишний раз морду Акуле подставить, так что с вас причитается! — Гарик кивнул на наушники: — Ну, что они там?

Я прислушалась. Со склада теперь доносился лишь приглушенный расстоянием богатырский храп. Акула с Чайханщиком, наверное, пересказали друг другу весь алфавит и взяли передышку.

— Дрыхнут. Но они уже наболтали достаточно, пока ты улепетывал от Акулы. Кстати, он порывался тебя «замочить», Гарик, а Чайханщик не дал…