Она осмелилась подойти к коллеге только посреди смены, в третьем часу ночи.

– Рада видеть тебя. Справляешься? – с порцией картофеля фри и мясных шариков на подносе, девушка быстро приобняла бармена и чмокнула в щёку. Тёплая, рыжеволосая Наталья, чьи навыки очень хорошо пригодились Никите в первые смены в баре, когда подвыпившим постояльцам нужно было объяснять, что здесь не караоке, а просто бар.

– В норме. Вот только вино открыть неполучается, – парень пожал плечами и прокрутил в руках штопор.

Наташа поставила заказ на стойку, взяв ловко бутылку в свои руки. Она стоила как совокупность закусок в меню, выскальзывала из рук, но девушка умело перекидывала сосуд с одной ладони в другую, улавливая музыкальный такт песен Агаты Кристи.

– Давай-ка я, – и в пару секунд в горлышке раздался характерный "шпоньк", влекущий за собой дымок. С этим делом Никита возился двадцать минут.

Он беспомощно поёжился.

– После смены бокал за мой счёт. Спасибо.

Как можно игривей официантка подмигнула.

– Договорились. И льда немного.

Взглядом, полным пустоты, бармен проводил её в зал. Конечно, коллеги всё понимают как будто каждый ни раз бывал на месте Ника (хотя такие же студенты как и он), но смотреть на мир вокруг их глазами стало невозможным. Люди могут улыбаться, пить стакан за стаканом, не жалея денег, иногда орать под утро, а в этот самый момент чья-то жить заканчивает свою историю. Меняя за барной стойкой сосуды, смеси как маг-затейник иногда Никита закрывал глаза и выключал в ушах звук. Десять минут отсутсвия, можно? Хорошо что на работе совершенно нет часов.

– Всё ребят, пять десять, хэппи энд! – громко вещала в пустом зале Наташа и в два прыжка закрывала входную дверь изнутри на ключ. Смолкала музыка, оставляя в голове как после аттракциона последствия в виде шума, глаза устало и часто моргали от тусклого домашнего света и лениво ноги официантов таскались между столами. Конец смены всегда был приятным моментом перерождения. Прыжок из одного дня в другой.

Толмачёв, пошатнувшись, опустился за столик, когда голод заурчал где-то в гландах.

Рядом плюхнулся высокий официант Женя, повязав свою бандану на шею как слюнявчик.

– Победа! Сегодня были хорошие чаевые, – парень откупорил для себя бутылочку холодного пива – каждодневный ритуал на грядущие пары в политехническом университете. Маленьким бонусом за страдания по жизни для Никиты был он, его друг, соратник, советник, секьюрити, администратор проблем Женя. Два брундука. Чип и Дейл. Два метра красоты и метр шестьдесяд восемь ума. Никита жил на третьем этаже в третьем подъезде, а Женька на четвёртом этаже в первом подъезде. Женька учился в шестом классе, а Никита в пятом. Женька привёл Никиту в бар на должность, Никита приводил каждый семестр Женьку к лучшим оценкам. Оба друг друга понимали лишь по взглядам и пообещали, что не будут ссорится до самой пенсии.

– Налетай, дружище, – Женя придвинул Толмачёву комплексный завтрак, – Я тоже закинусь шавухой. Кофе покрепче сделал, думаю ты не против.

– Благодарю, – взглянув на аппетитный натюрморт, Никита решил было улыбнуться, но и опять сделать это не вышло. Мимика лица отказалась работать в сторону положительных эмоций.

Наташа, с посудой на перевес, остановилась у столика.

– Нормально, Жень, ты совсем оборзел? Я тут одна должна ишачить? Встал и пошёл столы собирать, мы договорились – всё быстро сделать и тогда поесть.

Ник взглянул на коллегу и кивнул ей, почувствовав как по-сестрински девушка приглаживает его волосы. Первый кусок еды в горле за последние трое суток. Да, это похоже на возможность жить.

– Твою мать, пять минут нельзя присесть. У меня желудок в толщину хера уже свернулся, – не дожевав, Женя закатил глаза.

– У меня тоже, – Ната повысила голос, пнув с мощного разбега стул парня. – Встал и пошёл убрать.

– Злая ты Наташка женщина, – официант насупился, придвинув кружку с кофе поближе к другу. – Видишь, как умирает патриархат?

– Я помогу, – Ник оживился. Это было новое для него состояние – активные действия. Он взялся за швабру, тряпку и, несмотря на головокружение, искал любой осквернённый посетителями столик. Но не находил. Перед глазами всё превращалось в море: растекалось волнами и тянуло на дно.

– Нет, нет. Ты ешь, отдыхай, – ласково девушка усадила бармена обратно и швырнула липкую тряпку в сторону Евгения. – А ты, с хером вместо желудка, встал и пошёл.

– Наташ… – Женя загнусавил, скорчив жалостливую мину, – Ну Наташ, – ещё более жалостливей захныкал он, умоляюще сомкнув ладони у своего лица.