Наконец мы остановились перед каким-то заброшенным сараем.

— Вот, — кивнула Танька. — Это здесь. Не боитесь?

— Чего? — удивилась я, критически оглядывая развалюху.

— Пауков.

— Нет. У меня никогда не было арахнофобии.

Она наморщила лоб, пытаясь сделать вид, что ей понятен этот термин…

Заброшенный сарай, в котором мы оказались, был весь затянутым паутиной. Мне уже начало казаться, что она попала мне в нос и теперь там сидит паук, упорно продолжающий ее плести. Ощущение было не из приятных, ужасно хотелось чихнуть, но я сдерживалась, боясь потерять уважение маленькой и спокойной особы, решительно продвигающейся в самый темный угол.

— Если честно, мы хотели ее уничтожить, — сказала моя тезка, — но Федька испугался. Он вообще-то ужасно нерешительный.

Она запустила руку в глубь кучи какого-то мусора и пошарила там. На серьезном личике отразилось недоумение.

— Черт! — вырвалось у нее. Она залезла поглубже, потом наклонилась, присела на корточки и встала.

Лицо ее было растерянным.

— Что? — спросила я, предчувствуя недоброе.

— Ее там нет, — прошептала девочка. — И я совершенно не понимаю, куда она делась…

Да уж. Мне захотелось истерически расхохотаться. Надо же, какая незадача!

— Она там была! — отчаянно крикнула Танька. — Вы мне верите?

— Конечно.

— Послушайте, мы вас не обманывали!

От обиды Танька кусала губы, чтобы не расплакаться. Кажется, все так и было. Кто-то нас опередил. Кто-то узнал, где находится эта проклятая дискета, и поспешил сюда, чтобы успеть ее перехватить.

Танька стояла, прислонившись к стене, и в ее глазах было столько отчаяния, что мне захотелось погладить ее по голове и прижать к себе. Но, судя по всему, девчонка была похожа на меня. А я отродясь никому не позволяла жалеть меня.

— Успокойся, — сказала я. — Мы обязательно ее найдем. Только подумай, кто еще, кроме вас, с Федором знал про дискету?

— Никто, — пожала она плечами. — Только мы вдвоем.

— Хорошо. А когда вы говорили о дискете, кто-нибудь мог это подслушать?

Она задумалась. Думала она забавно. Шевелила губами и морщила лоб.

— Вроде нет, — недоуменно завершила она мыслительный процесс.

— Тогда я ни черта не понимаю! Кто мог забрести сюда, залезть в ваш тайник и вытащить эту гадость?

Я пыталась понять, почему мне все время кажется, что я что-то упустила. На какую деталь я не обратила внимания, пока мы шли сюда?

«Сосредоточься!» — приказала я себе.

Мы стояли возле тетки с чебуреками. Кормили собаку и разговаривали. В этот момент мне показалось, что за нами наблюдают. Так? Так. Но толстая тетка с ее праведным возмущением это ощущение рассеяла. Поэтому я даже не успела придать этому значения. То есть…

Я вылетела из сарая. Похититель должен быть еще близко. Он не мог опередить нас намного.

Танька вылетела за мной и удивленно смотрела на меня. Начинало темнеть, сумерки падали на землю с неумолимой быстротой, но мне показалось, что за углом скрылась фигура невысокого парня в бесформенных брюках.

Я побежала за ним. Улица была пустынной, мои шаги звучали гулко, и мне казалось, что я стучу каблуками, как взвод солдат на марше.

Вылетев на проспект, я остановилась, озираясь. Конечно, было бессмысленно надеяться на то, что я сумею обнаружить в толпе силуэт парня, показавшегося мне таким знакомым. На какой-то миг мне почудилось, что он мелькнул в отдалении, но…

Я вздохнула.

— Что случилось? Вы его видели? — услышала я за спиной голос Таньки.

— Нет, — покачала я головой. — Я его упустила…

Хотя я была готова поклясться, что видела. И там, возле чебуреков, я не обратила внимания на то, что он подслушивал наш разговор.

Просто его внешность была такой размытой и типичной, что на него было легко не обратить внимания.

— Какая незадача, — вздохнула Танька. — Значит, теперь они получат эти сведения, и тогда…

— Зачем они им теперь?

— Что? — не поняла меня Танька.

— Зачем кому-то теперь эти сведения? — повторила я. — Если там компромат на Халивина, ему весь этот джаз уже не повредит.

— Правда, — выдохнула Татьяна, прижав ладошку к щеке. До нее дошла вся кошмарная абсурдность ситуации, и она поникла.

— Господи, что же будет с Федькой? — простонала она. — Он этого не переживет…

Я не знала, что ей сказать. Конечно, у каждого из нас есть дежурный набор фраз, соответствующих тому или иному трагическому случаю. Но в реальности — что бы тебе ни говорили, ты все равно останешься при своем горе. И даже если личность Халивина была не такой уж симпатичной, на ум приходил летящий ангел, нарисованный покойным, и вместо злости появлялась жалость.