– Тетенька, где это я? – спросил я, еле выговаривая слова.

Женщина дернулась от звука моего голоса и медленно открыла сонные глаза. Увидев, что я смотрю на нее, она улыбнулась:

– Наконец-то ты проснулся, а то мы все за тебя переживали! – Она подошла ко мне и прикоснулась к моему лбу своей теплой ладонью. – Температуры нет.

Меня очень заинтересовал прибор, который висел у нее на шее.

– А что это у вас на шее? – хриплым голосом поинтересовался я.

Женщина мило улыбнулась:

– А-а-а, это стетоскоп, и сейчас я послушаю твое сердечко, не возражаешь?

– Нет, – покачал я головой. Женщина прикоснулась стетоскопом к моей теплой груди, и я ощутил приятный холод на своем теле.

– Сердечко у тебя здоровое, пульс учащенный. Я сейчас схожу к главному врачу и сообщу ему, что с тобой все в порядке. А ты пока лежи и отдыхай.

Спустя час за мной зашла молодая медсестра, принеся чистую одежду и немного еды. Я был так голоден, что ел не останавливаясь.

Подкрепившись, я переоделся и последовал за медсестрой. Она вела меня на осмотр в кабинет к доктору, который с нетерпением ожидал моего прихода.

Мы проходили мимо палат больных и раненых солдат, так стонавших от боли, что мое сердце сжималось в груди. Закрытые белыми простынями трупы, лежавшие на койках, до дрожи пугали меня. Я шел медленно, заглядывал в каждую комнату и видел детей, которые, как и я, остались сиротами. В кабинете врача говорили, что меня нашли рядом с убитым мужчиной, грязного, исхудавшего и без сознания. Я пролежал в клинике четыре недели, находясь в глубоком сне. За это время Франция и Англия заключили перемирие – спустя долгих полтора года войны. Наша страна хоть и медленно, но постепенно восстанавливалась.

Я внимательно слушал врача, опустив полные слез глаза в пол. Когда врач меня отпустил со словами, что я сирота и отправлюсь в приют, я бродил по коридорам, как брошенный щенок. Я остался без родителей, без дома – совсем один, и ощущал внутри лишь пустоту и одиночество. Глядя в окно, я наблюдал, как люди отстраивают дома и ремонтируют дороги. Своим упорством они поднимали полуразрушенную страну на ноги. Я не мог перестать думать об отце и его последних словах, об этой войне, о людях, которых больше не вернуть.

Почему отец извинялся? Поддавшись эмоциям, я облокотился на подоконник и сквозь стиснутые зубы прошептал:

– Я один. У меня никого нет. Что же мне делать, отец? Мама?

Из глаз рекой потекли слезы. Волной нахлынули печаль, горе и тоска. Меня заставили прекратить плакать слова, вдруг прозвучавшие у меня за спиной.

– И чего ты здесь разревелся?! Слезы не помогут тебе вернуть близких! Это только пустая трата времени!

Передо мной стоял парнишка примерно моего возраста. У него были короткие растрепанные черные волосы, карие глаза и руки и ноги, перемотанные бинтами. Как и я, он тоже пережил эту войну, выжил, но остался один, и, как и мне, ему было некуда идти.

Мы стояли друг напротив друга. Я смотрел в его глаза, а он в мои. В его глазах я не видел ни печали, ни страха – я даже его немного испугался, сделав шаг назад. Он усмехнулся и прервал молчание:

– Как тебя зовут?

В его словах чувствовались грубоватость и самоуверенность.

– Меня… Кхм, меня зовут Себастиан. Себастиан Уорд, а тебя? – спросил я его робким голосом.

– Я Дастин! – Он протянул мне свою руку для рукопожатия. – Дастин Харрис.

Мы пожали друг другу руки, глядя в глаза, и впервые оба ощутили между собой ту крепкую связь, что объединила нас.

Все то время, что мы находились в клинике и восстанавливались, мы проводили вместе, гуляя по коридорам и обо всем разговаривая. И так получилось, что мы стали лучшими друзьями. Мы дали клятву, что всегда будем оберегать друг друга, поддерживать во всем и разделять друг с другом и радости, и горести.

Мы стали неразлучны. Вместе окончили школу, а после поступили в Британскую армию. Нас приютила женщина по имени Клэр. Она жила в небольшом одноэтажном деревянном доме с двумя просторными комнатами, кухней и ванной. У нее, кроме нас, никого не было: муж погиб от болезни, а детей они не успели родить. Клэр окружила нас почти материнской заботой: встречала с учебы, кормила, зашивала нашу порванную одежду после гульбы. В свободное от службы время мы с Дастином ходили в преступные районы, делали ставки и участвовали в боях без правил – это помогало нам выплеснуть гнев. А чтобы расслабиться, мы играли в поло со знатными людьми.