Эван наживку не заглотил, и она наконец спросила:

– А Мэттью?

Мужчина уставился в пол:

– Мы с ним по-прежнему не разговариваем.

– Получается… уже четыре месяца?

В ее голосе не было даже тени осуждения, лишь констатация факта.

Эван кивнул, сложив на груди руки. Он не хотел вникать в подробности и удивился, что доктор Сильверстайн не стала раскручивать эту тему дальше.

Окинув пациента задумчивым взглядом, она сказала:

– После травмирующего события, а на мой взгляд, решение суда именно таковым и является, семье неплохо было бы устроить что-то вроде перезагрузки. Провести немного времени подальше от привычного окружения. Повеселиться.

– Вы имеете в виду устроить отпуск? – уточнил Эван, прилагая массу усилий, чтобы не закричать «Какого черта?!».

– Можно и отпуск. Или просто провести вместе какое-то время. Всей семьей.

– Да я бы с радостью, но мы вряд ли сможем себе это позволить. Я имею в виду финансово.

Он вздохнул, решив, что вполне может позволить себе хоть что-то за те деньги, которые заплачены за сеанс, и добавил:

– Меня выгнали.

– Кто? – с озабоченностью в голосе произнесла Сильверстайн. – Вы хотите сказать, с работы?

– Ага. Двадцать пять лет, а потом – бабах!

С этими словами он изобразил руками взрыв.

– Что произошло? – Доктор Сильверстайн бросила взгляд на напольные часы, будто забеспокоившись, как бы ей теперь не понадобилось больше времени на беседу.

– То, что не могло не произойти.

– Что вы хотите этим сказать, Эван? – Она подалась вперед, переплела пальцы и посмотрела ему прямо в глаза.

– По правде говоря, я их ни в чем не виню. Это крупная компания, ведущая финансовую отчетность клиентов, и количество моих часов, подлежащих оплате, им внушило бы ужас. Особенно после перевода в чикагский филиал. Полгода назад я потерял основного клиента. Будем говорить прямо – все из-за того шоу.

– Вы имеете в виду документальный фильм?

Эван прилагал все усилия, стараясь сохранять хладнокровие: о чем еще могла идти речь, как не о том самом шоу, из-за которого все узнали о Дэнни Пайне и вдруг проявили к нему такой интерес. Именно из-за него об отказе Верховного суда пересматривать вынесенный Дэнни пожизненный приговор сообщили новостные каналы всей страны. И из-за него Эван тешил себя иллюзией, что через семь долгих лет Дэнни все же выйдет. Шоу «Природа насилия», ставшее настоящим поп-культурным феноменом.

– Да, – ответил он, – вы ведь тоже видели его, верно?

– Да, видела.

– Тогда вам и так все известно.

– Не уверена, что до конца вас понимаю.

– Я вел себя там как псих.

– Нет.

Эван в отчаянии посмотрел на нее.

– Мне кажется, вы вели себя как убитый горем отец, сына которого несправедливо посадили в тюрьму за убийство.

– И как псих тоже.

Она ничего не ответила, но согласилась с ним. Это было видно по ее глазам.

Проявив к нему сострадание, доктор воздерживалась от вопросов, мучавших его последнюю неделю.

На что ты собираешься жить? Как будешь платить за ипотеку? А за обучение Мэгги?

– Вы в порядке?

Эван откинулся на спинку стула и с шумом выдохнул воздух:

– Смешно, но в тот момент, когда мне сообщили об отклонении судом апелляции, я как раз слушал «Линкин Парк». Песню, вышедшую незадолго до смерти их вокалиста. С годами его песни немного подрастеряли злость и стали меланхоличнее.

Эван сглотнул застрявший в горле ком, чувствуя, как доктор Сильверстайн не сводит с него пристального взгляда.

– В ней поется, если на небе, где сияет миллион звезд, одна из них выгорит дотла и погаснет, до этого никому не будет дела [6] .

Сильверстайн прищурила глаза.

– А этот их вокалист, – начала она, – как он умер?

– Покончил с собой…

Повисла долгая пауза.

– Эван, – наконец самым что ни на есть серьезным тоном произнесла Сильверстайн, – а вы не?..

– Нет, конечно же.

Она еще ближе склонилась к нему и уже мягче добавила:

– Препараты, которые вы принимаете, могут внушать некоторым пациентам навязчивые мысли.

– Добавьте сюда усталость, проблемы с потенцией и бессонницу – в самый раз для человека, и без того страдающего депрессией.

Доктор Сильверстайн подперла ладонью голову:

– Я ценю ваш юмор, но говорю серьезно. Эти препараты иногда провоцируют суицидальные мысли. Они могут зародить в мозгу пациента иллюзию, что у него есть только один выход.

Или же позволяют ему наконец узреть истину.