— Отец? — удивленно и немного испуганно спросил Артур, обернувшись.

— Я пришел разделить триумф своего наследника!

Он даже говорил так пафосно, словно не с сыном общался, а речь с трибуны произносил. Сказанные им слова обладали незримой силой — хотелось слушать и слушать, подчиняться любому приказу, исполнять любые просьбы этого господина.

Мистика какая-то…

Да что со мной? Стоило слегка тряхнуть головой, и наваждение схлынуло. Я словно очнулась от тягостного гипнотического оцепенения и уже более трезвым взглядом окинула отца Верле.

Правильные, но слишком жесткие черты лица, высокий лоб, крупный нос, упрямо сжатый рот, выражавший непреклонную волю. Почти ритуальная, высокомерно-царственная маска.

На мгновение показалось, что этот надменный господин кого-то смутно напоминал — кого-то очень знакомого. Но как я ни силилась, вспомнить не могла. Зато вспомнила, что он советовал сыну. Еще неделю назад промолчала бы, но сейчас…

Диплом у меня практически в кармане, и оскорблять себя я больше никому не позволю!

— Знаете, — набравшись храбрости и сделав решительный глубокий вдох, выпалила я. — Теперь понятно, почему ваш сын такой невоспитанный хам. Просто ему некому было привить чувство элементарного такта и вежливость.

Отец Артура застыл. Голубые глаза — и без того холодные — заледенели еще больше. Он медленно повернул голову и демонстративно-лениво скользнул по мне взглядом — словно я была не я, а пустое место, не стоящее его драгоценного внимания, но до которого все же снизошли. Однако, что-то во мне его все же заинтересовало.

Несколько мгновений он пристально изучал меня, а потом удивленно хмыкнул и спросил:

— Где я мог тебя видеть?

Хороший вопрос!

Где он меня мог видеть? Хотелось бы знать. Вряд ли господин Верле обедает в студенческих столовых, а вечера проводит в библиотеках и недорогих интернет-кафе. Более того, симпатии во мне он не вызывал абсолютно. Я, скорее, опасалась его. Чем дольше мы вот так стояли, тем больше мне хотелось удрать, и на этот раз ничто этому не мешало.

Хорошо бы напоследок подобрать правильные слова, чтобы тактическое отступление не выглядело трусливым бегством.

— К счастью, мы с вами видимся первый и, надеюсь, последний раз.

Кто бы знал, чего мне стоило не сбиться и произнести все это спокойно, так, чтобы не дрогнул голос. Но я справилась. А потом развернулась и зашагала прочь. Только бы не сорваться на бег. Нужно уходить медленно, неторопливо, сохраняя достоинство.

Спиной я чувствовала взгляд господина Верле. Чувствовала, и от этого взгляда все внутри стыло от пронизывающего, почти могильного холода — каждая клеточка, каждая капля крови…

Отдышалась лишь когда за мной захлопнулись университетские двери, разделяя нас. Ощущение пристального взгляда исчезло, и я, не сумев побороть любопытство, все же обернулась. Задержалась ненадолго, сквозь стекла высоких окон холла рассматривая тех, кого оставила позади.

Оба Верле все еще стояли на крыльце — но теперь к ним присоединился какой-то мужчина. Высокий, широкоплечий, мощный, весь словно облитый светом. Лучи горячего летнего солнца подсвечивали его фигуру, золотили кончики густых темно-каштановых волос, подчеркивали чеканные, немного резкие черты лица.

Незнакомец выглядел младше отца Артура — лет тридцати, не больше. Но опасность, которая таилась в папаше Верле, не шла ни в какое сравнение с той, что излучал этот человек. Было в нем нечто хищное, и оба блондина ему в этой «хищности» явно проигрывали. Особенно, Артур — он вообще смотрелся неразумным щенком рядом с парой доберманов. Хотя, нет. Ничего псового в незнакомце не было и в помине, скорее, кошачье. Плавные движения, ленивая грация большого кота. Очень большого — хозяина жизни и территории, принадлежащей ему по праву силы.

Верле-старший на его фоне уже не казался таким грозным и страшным. Он будто растерял всю свою надменность, общаясь с более сильным зверем. Вожаком. Лидером. Аура незнакомца подавляла — не только «блондинистое семейство» — всех вокруг. Это чувствовалось почти физически. Но я странным образом вдруг ощутила себя защищенной в присутствии этого мужчины. Как за каменной стеной, которая спасет и оградит от всех неприятностей.

И все же, несмотря на все различия, у господина Верле и его собеседника было нечто общее. Они не вписывались в окружающую действительность, словно принадлежали иному миру — с магией, драконами, кланами и аристократическими родами. Возможно, такое впечатление создавала их одежда — вроде бы вполне современная, но вместе с тем неуловимо странная, чуждая. Но, скорее всего, меня впечатлило то, как держались эти двое — с достоинством и величием главных фигур на шахматной доске жизни. В то время как все остальные оставались всего лишь пешками.