Шрифт:
Вопреки тому, с каким достоинством нужно носить подобную одежду, я лихо плюхнулась на сиденье рядом с Григорием.
— Тебе что, не нравятся женщины классического типа?
Последовала пауза, и красноречиво за себя говорящие глаза навыкат остановились на мне как приклеенные. Гриша не первый раз был свидетелем моего перевоплощения, но сейчас оно повергло его, по-видимому, в шок.
— Твоя «материнская плата» устарела, — постучала я по Гришкиному лбу, рассмеявшись, — долго соображаешь.
На этот выпад мой друг отреагировал по-своему.
— Я-то рассчитывал провести время с Таней Ивановой, а не с Маргарет Тэтчер.
Я пропустила Гришину досаду мимо ушей, зацепившись лишь за возраст бывшего британского премьер-министра.
— Что, так старо выгляжу?
Но Гриша не ответил. Мой облик почему-то расстроил его, и вместо ответа он нажал на газ. Но постепенно своей болтовней и воспоминаниями о наших отношениях я привела его в прежнее эмоционально-устойчивое расположение духа.
От моего дома до фирмы «Веста-риэлт» пятнадцать минут неспешной езды. Я попросила Гришу припарковать машину на улочке, примыкавшей к той, на которой находилась фирма. Здесь его «Москвич» ничем не выделялся из ряда других оставленных хозяевами машин.
Захлопнув дверцу, я помедлила несколько секунд, вживаясь в образ неторопливой, вальяжной дамы. А потом от Гришкиной машины до дверей офиса усердно репетировала походку «от бедра».
Глава 6
Войдя в помещение, у риелторов, сидящих за столами, поинтересовалась, где находится кабинет Коршунова Игоря Валентиновича. Мне указали куда-то вглубь — риелторам было некогда: один ругался по телефону, другая, с вытравленными тощими волосами и унылой физиономией, беседовала с клиентом. Довеском к моему мнению, составлявшемуся об этой конторе, стала девушка-секретарь, сидевшая рядом со входом в кабинет директора. Более бледного лица и испуганных глаз я не видела.
«Атмосфера морга», — сделала я заключение.
Увидев меня, бледнолицая тем не менее пронырливо загородила вход к начальству:
— Игорь Валентинович никого не принимает.
За дверью слышались виртуозные пассажи типа «идите вы все к…» и другие пожелания.
— Я, собственно, зашла сказать, чтобы вы занялись билбордом своей фирмы. Двое предприимчивых джентльменов только что экспроприировали его у вас из-под носа.
Моя ложь возымела действие. Получить нагоняй от шефа за прошляпленный билборд ей явно не хотелось, и, стуча каблуками, секретарша резво засеменила по направлению к выходу. Путь был свободен.
Когда я вошла, то увидела Спайка красным и потным, восседающим в кожаном кресле, нервно крутящимся на нем из стороны в сторону. Моему появлению он не придал большого значения, продолжая «тепло и дружественно» общаться по телефону. Я выбрала место за столом подальше от крикуна, отодвинула стул и села.
— Мне до лампочки, что нет свидетелей! Вы работаете там или штаны трете? Ты знаешь, сколько стоит эта машина? Тебе и не снились такие деньги!
Знай этот окорок, что перед ним сейчас восседает «убийца» его красавца «Лексуса», мокрого места бы от меня не оставил. И мне стоило больших усилий делать равнодушное лицо, когда хотелось посмеяться над толстым боровом, и одновременно крепить левой рукой под столом «жучок».
В конце концов, не дослушав поток оправданий, медленно перетекавших с того конца провода на этот, Спайк швырнул трубку.
— Что вам нужно?
Я стала новым объектом для вымещения его злобы.
— Понимаете, мне необходимо продать квартиру… — степенно начала я, стараясь придать своему голосу грудной оттенок.
— Марина! — рявкнул Спайк, и на его зов поспешила откликнуться бледнолицая секретарша. — Я же просил никого ко мне не пускать! Уволю к чертовой матери!
У перепуганной Марины из глаз готовы были брызнуть слезы. Она пыталась что-то промямлить в ответ, но Спайк ее прервал.
— Проводи ее к риелторам!
«С таким темпераментом ты вряд ли доживешь до старости, — вынесла я вердикт толстосуму. — А если еще и в местах не столь отдаленных…»
Закрыв за собой дверь начальственного кабинета, секретарша, обиженная всеми, укоризненно произнесла:
— Что за глупые методы проникновения к начальству! Вы же видите, он вас все равно не принял!
Я свела брови на переносице, изображая на своем лице гнев.
— После такого приема мне вообще здесь делать не — чего!