Шрифт:
– Да, но святой долг врача обязывал меня оказать помощь раненому.
– Ты называешь это святым долгом, о нехороший человек?! – в полный голос возопил судья. – Твой святой долг, скотина ты эдакая, служить королю и Богу!
На мгновение охреневший Питер Блад реально потерял терпение:
– Меня, шунтирование вам отвёрткой в левое ухо, занимали его раны, а не политические взгляды!
На галереях и даже среди присяжных заседателей пронёсся одобрительный шёпот, что лишь усилило ярость верховного судьи. Но в целом идея с отвёрткой народу явно понравилась.
– Ответь, подсудимый, – Джефрейс повернул ястребиный профиль к членам суда, – зачем ты забивал мозги капитана Гобарта враньём о высоком сане изменника Питта?
– У него есть мозги?! Ваша честь, вас жестоко обманули…
– Что?
– Там максимум спинной мозг, и то я не совсем уверен.
– Поязви мне тут ещё!
– Хорошо, я всего лишь хотел спасти парня от казни без суда.
– Молча-а-ать!
Убедившись, что все в зале испуганно припухли, судья вдруг заговорил мягче, даже нежнее:
– Вы видите, что все мои усилия, всё моё сострадание и милосердие бесполезны перед лицом этого бесстыжего негодяя, – и, повернувшись к членам суда, добавил: – Как представитель закона напоминаю, что если кто-то сознательно лечит, укрывает и поддерживает мятежника, то этот гад ползучий также является изменником родины! Вопросы?!
После чего он, обессиленный, не опустился, а скорее упал в своё кресло и несколько минут сидел молча, вытирая платком губы. Возможно, он слишком часто прикрывал рот…
Как вы догадались, послушный суд тут же вынес приговор: все трое признавались виновными!
Питер Блад обвёл рассеянным взглядом зал, казалось, сотни бледных лиц поплыли перед ним. До него наконец дошло! Он резко рассмеялся, и смех этот странно и одиноко прозвучал в мёртвой тишине…
Правосудие в лице больного маньяка в алой мантии было сплошным издевательством. Да и сам верховный судья – грязный инструмент жестокого, продажного и по-бабски мстительного короля – был далеко не тем, кем казался…
– Ты смеёшься на пороге вечных мук, стоя с верёвкой на шее? – презрительно фыркнул судья Джефрейс.
И вот здесь Блад использовал свой последний шанс:
– Я выполнял свой долг врача. За это вы, трипонема в судейском парике, приговорили меня к смерти. Но смерть ничто в сравнении с тем, к чему вас приговорил Господь Бог! А я, пожалуй, ему немного помогу…
Никто даже пискнуть не успел, как тихий доктор выхватил из ножен сидевшего рядом капитана Гобарта его драгунскую саблю и одним неуловимым мощным движением швырнул её в судью! На мгновенье повисла полная тишина…
– Боже, что это?!
Крик, вырвавшийся из уст толпы, относился отнюдь не к поступку Блада, а к его последствию.
Бледный, с судорожно дёргающимися губами, верховный судья неподвижным взглядом уставился на тяжёлый клинок, насквозь пришпиливший его к креслу. Рот Джефрейса непроизвольно распахнулся, демонстрируя всему залу страшные вампирские клыки!
Под потолок взлетел истошный женский вопль…
Перепуганные люди орали, вскакивали с мест, переворачивали скамьи, давя друг дружку и пытаясь вырваться из зала суда. С мёртвого лица судьи крошками стали отламываться пудра и румяна. Прокурора вырвало на клерка. Клерк пытался удержать удирающих присяжных. Никто и на миг не мог представить, что вампиры так далеко шагнули в наш мир…
Побледневшая стража быстро увела заключённых. Насмешка над английским правосудием рассыпалась на глазах, на кровавый пурпур судейской мантии падали хлопья серого пепла, и ни один человек на свете не знал, что будет дальше…
Глава 4
Покупатели людей
Если хоть кто-то из вас надеялся, что за раскрытие и убийство вампира Питера Блада как-то наградили, отметили, погладили по головке, помиловали, изменили наказание, скостили срок, сказали спасибо или даже даровали свободу, то увы…
Приговор доктору с товарищами оставили без изменений. Продажная английская Фемида держалась чёткого мнения о том, что суд состоялся ДО того, как выяснилось, что Джефрейс – вампир. Следовательно, нет никаких причин отменять его решение. Логика, ау?!
И Блад непременно был бы повешен, но утром следующего дня в Таунтон прибыл курьер из Лондона от лорда Сэндерленда. Он сообщил, что король Яков дарует осуждённым невероятную монаршую милость, позволяя тысяче бунтовщиков умереть в рабстве на Ямайке, Барбадосе и на прочих Подветренных островах.