Светкину избушку на курьих ножках я нашла сразу. Утопающая в облаках цементной пыли, она, кажется, насквозь ею пропиталась.

И совершенно обычное оконное стекло стало совершенно светонепроницаемым.

— «35-ТАР-37» два куба товарного бетона! — неслось из репродуктора.

Когда я вошла в эту избушку, то поняла, что лаяла в репродуктор именно Светка. Просто вся эта техника на грани фантастики до неузнаваемости изменяет голос.

— Привет, Свет.

— Привет. Садись пока. Я сейчас. Маша, которая должна за меня остаться, еще на весовой. Ума не приложу, как она и там, и тут будет справляться. Вот тоже произвол. Мартынов мог ведь взять любого мастера из цеха и назначить на место диспетчера, пока я буду в отпуске. Контролировать два участка в цехе намного легче, чем одновременно с весовой и диспетчерской управляться. Это же вообще в разных местах. Только ему что-либо объяснять бесполезно. У него совсем другой угол зрения. У нас девчонки смеются: «Теперь мы все поделены на взводы, и у каждого из них своя солдатская песня».

Маша появилась минут через тридцать, все взмыленная.

— Ну и денек сегодня. Я не знаю, что буду делать, когда ты уйдешь. С ума, наверное, сойду.

Светка поднялась:

— Это селектор, а это громкоговоритель. Я через полчасика еще подойду. А ты пока вникай.

И мы отправились к конторе, четырехэтажному кирпичному зданию с широким крыльцом.

Кабинет внешнего управляющего находился на втором этаже. Табличка на двери, обитой дерматином, гласила: «Внешний управляющий АОО ЖБИ-1 Мартынов Антон Витальевич».

В просторном светлом холле, куда выходили двери кабинетов всего руководящего состава, и сидела Юля.

Мы поприветствовали девушку, она нас тоже.

— Юля — это Таня Иванова. Я тебе сегодня утром про нее говорила.

Девушка кивнула, глядя мне прямо в глаза.

— Я вас покидаю, а то Машка там не справится с непривычки. Юль, ты можешь доверять Тане на сто процентов. Пока.

И Светка испарилась.

— Он у себя? — кивнула я на дверь.

Юлька молча отрицательно покрутила головой.

— Это даже лучше. Мы с тобой пока все провентилируем, правда?

Она, продолжая смотреть на меня, молчала.

— Кабинет его открыт?

Снова молчаливое отрицание.

— Юль, расслабься. Все будет о’кей. Мы с тобой его за все грехи накажем. Угу?

Она улыбнулась и кивнула.

— Ну-ка, покажи язык, подруга.

Она сразу рассмеялась и немного расслабилась.

— Ты вообще, Юля, не мучайся сомнениями. Не думай, как изложить все, что знаешь. Считай, что я примерно знаю твои проблемы. И очень хочу тебе помочь. А взамен прошу, чтобы ты тоже помогла мне по мере возможности. Угу?

Девушка улыбнулась и ответила мне тем же самым словом:

— Угу.

— Вот и славненько. Давай с тобой постигнем эту несложную науку и начнем, конечно, с телефона. Это я сделаю сама. Аппарат параллельный, верно?

— Да.

— Отлично. С этой минуты, когда он будет разговаривать, ты старайся трубку не класть. Просто нажми на рычажок, и все, будто положила. Вот эту штучку в укромном месте закрепишь скотчем. Например, в его кабинете, когда он выйдет на минутку. А вот так будешь записывать все разговоры. И телефонные, и с глазу на глаз в кабинете, когда у него посетитель например. Это высокочувствительная аппаратура. Нажмешь просто клавишу, когда он будет говорить по телефону или когда станет изгаляться над тобой. Один раз я его проучу, в другой неповадно будет. Правда, Юля?

— Наверное, — она пожала плечами.

Не слишком-то, похоже, активная у меня будет помощница. Но, как говорится, бог не выдаст — свинья не съест.

— Когда хозяин будет, не знаешь?

— Наверное, после обеда. Антон Витальевич обычно планерку проводит и уезжает по делам.

— Понятненько. И появляется, как водится, к вечеру. Да?

— В общем, да.

Поручив Юле столь ответственное дело, я отправилась на свалку, где, рассчитывая на потрясающее везение, надеялась раскопать кресло-убийцу. Ведь косточки мне только хорошее предсказывали.

О тарасовской свалке, дорогой читатель, я вам рассказывала ранее. Повторяться не хочется. Скажу только, что свалка — это образ жизни. С некоторыми ее обитателями я была знакома. Но никогда нельзя быть уверенным в том, что тебя тут встретят с распростертыми объятиями. Потому что свалка — это остров сокровищ или поле чудес, как вам будет угодно. И здесь свои нравы и обычаи.

Поэтому, оставив свою «девятку» на почтительном расстоянии, так чтобы дым от тлеющих отбросов до нее не добрался, я отправилась для начала искать знакомых. Однажды эти люди мне уже помогли в поисках моего друга Венчика.

Один из таких знакомых — лысый, бородатый и беззубый — обычно бродил по свалке с мешком через плечо и, изредка нагибаясь, извлекал из куч мусора какие-то предметы и складывал их в мешок. Я нашла его довольно просто по той причине, что территориальная целостность здесь охраняется, а преступившие чужие границы сурово наказываются.

— Привет, — обратилась я к нему.

— Здорово, коли не шутишь. Чего ищешь в моих просторах, красавица? — спросил он, роясь в кучке железяк.

— А ты меня, видать, не признал?