Короче, дорогой читатель, все мне было очень понятно. Эта лопушина влипла, как кур в ощип. Подставили голубушку. «Там, где любовь, там всегда проливается кровь»… И сейчас я этой дамочке скажу такое, что она, глупышка, ногти на пальцах ног грызть будет.

— А знаете ли вы, сударыня, что собственными руками своего мужа в гроб уложили?

Она, конечно, оторопела и была на грани истерики. Даже заикаться начала, бедняжка:

— Н-не п-понимаю, о чем вы, — и нервно забарабанила кончиками пальцев по крышке журнального столика, глядя на меня во все глаза.

— Все очень просто, Ирина Анатольевна. Регулярно отправляя мужа в объятия Морфея в этом кресле, вы тем самым вынуждали его оставаться там на длительное время. А в кресле находился предмет, излучавший радиацию. И уж поверьте мне на слово: предельно допустимой нормой там явно не пахло. А совсем даже наоборот — такой запредельной, что двадцати с небольшим часов вполне хватило, чтобы приобрести острую лучевую болезнь. С таким уровнем радиации разве что ликвидаторы последствий чернобыльской аварии сталкивались…

Ну, это я, конечно, краски сгустила. Немножко. Для пользы дела, разумеется.

Ее глаза продолжали увеличиваться в размере.

— Боже! — только и сумела произнести вдова и, всплеснув руками, приложила ладони к вискам. — Счетчик ведь действительно стучал в кабинете. С ума сойти! Так этот парень со счетчиком, он, наверное, заодно с вами? И откуда этот самый предмет взялся? Я об этом ничего не знаю. Значит, это чертово кресло и меня убить может?! Надо же срочно с ним что-то делать!

Наивная дамочка искренне полагала, что кресло это все еще в кабинете.

Спросите, дорогой читатель, почему это вдруг я ей так сразу поверила? Ответ один: интуиция. Кстати, полезная, скажу вам, вещь. Советую доверять ей почаще. Лично я всегда так поступаю.

— Кресло дважды подменяли, Ирина Анатольевна. То, которое сейчас стоит в кабинете, никакой опасности не представляет. Друг ваш об этом, конечно же, позаботился, будьте спокойны.

— Вы что, полагаете, что это Антон все подстроил?

— А у вас есть идеи получше? Так, что ли?

Вдова не знала, что отвечать.

Я поднялась с кресла и подошла к окну. Во дворе горела неоновая лампа. Ночь была настолько тихой, что деревья казались не настоящими, а лишь деталями декораций в сказочном театре.

— Господи, — прошептала она, потирая виски указательными пальцами, — что же теперь будет?

— Пора сушить сухарики, Ирина Анатольевна.

Я, честно говоря, и не ожидала, что она так среагирует на мою невинную шутку. А она, бедняжка, хлопнулась в обморок. Хорошо еще, что прямо на диване. Все ж таки помягче. Вот тебе и здрасте! Только этого мне, конечно, и не хватало для безоблачного счастья. Пришлось поливать ее водой.

Несчастная вдова открыла глаза и непонимающе уставилась на меня.

— Что это со мной?

— Ничего страшного, Ирина Анатольевна. Успокойтесь. Совесть, наверное, немножко замучила. А так все хорошо.

Но, срубив голову, обратно не приставишь. Теперь женщина принялась рыдать и вопить. Мне это порядком надоело, и, ухватив ее за плечи, как следует тряхнула.

— Все, Ирина Анатольевна, это уже перебор. Давайте-ка лучше заглянем в сейф вашего мужа.

Мы прошли с ней в кабинет.

Акций там, как вы уже поняли, догадливый мой читатель, конечно же, не было.

— Я же говорила вам, что после его смерти никаких акций никакого ЖБИ-1 тут не было, — сказала женщина, опасливо поглядывая на кресло мужа.

— Вот из-за них и прикончили Эрнста Натановича. Я так думаю, — сказала я.

— Господи, да разве из-за этого убивают? Неужели же это действительно так?

— Мне тоже хотелось бы, чтобы все было иначе. Но увы и ах! Вот, послушайте сами, очень даже интересно, — и я включила ей милую беседу двух ублюдков, которых так «сильно» волновали экологические проблемы. Точнее, они волновали лишь одного из них. А другой вообще считал: сделал дело — гуляй смело.

— Ужас! Но я действительно ни о чем не догадывалась. Вы меня арестуете? — Ирина смотрела на меня умоляюще.

— Нет. Но пока… — я, вытянув губы в трубочку, приложила к ним палец.

Дамочка радостно закивала. Идея ей явно понравилась.

— Но мне может понадобиться ваша помощь…

— Какая? Я все сделаю, что надо, честное слово!

— Вот и прекрасно. И еще. Перестаньте названивать своему любезному.

Она, конечно, удивилась моим глубоким знаниям ее личной жизни, но меня это не волновало.