Мне ужасно захотелось сделать ей какую-нибудь гадость. Я подошла к ней сзади и вполголоса, почти неслышно проговорила:

— Аркан просветит, откуда завещание взялось.

Татьяна Александровна на мгновение замерла, стала медленно поворачивать голову, чтобы взглянуть на меня, и вдруг без чувств рухнула на пол. Выпала, так сказать, в осадок. К ней все бросились, пытаясь привести в чувство. Шлепали ее по щекам, совали нашатырь под нос и натирали им виски.

Ринат, непонятно откуда материализовавшийся, предложил отнести ее наверх, в спальню.

Мне было пора в автомобиль, поскольку я была уверена, что обмен мнениями по поводу моей импровизации неизбежен.

Я заняла свой пост, надела наушники и включила магнитофон на запись.

— Может быть, «Скорую» надо вызвать? Как вы думаете, Ринат Тахирович?

— Мне уже лучше, не надо. — Голос Татьяны Александровны звучал тихо и плаксиво. — Ах, оставьте меня, пожалуйста, в покое.

— Выйдите все, я сделаю Татьяне Александровне инъекцию успокоительного, и ей станет лучше.

Через мгновение послышался звук закрывающейся двери, а потом тихий голос Рината, в котором звучала угроза:

— Ты чего это комедию ломать взялась?

— Какую, черт тебя дери, комедию! Она подошла сзади и сказала: «Аркан просветит, откуда взялось завещание». Понимаешь? Кому-то это известно! Ты не видел, кто в тот момент, когда я упала, стоял у меня за спиной?

— Брюнетка в каракулевой шубе. Я ее не знаю.

— Что же теперь будет, Ринат? Что будет? — Она зашлась в рыданиях.

— Успокойся. Или ты все испортишь. Все так замечательно складывается. Ты — единственная прямая наследница. Сразу после похорон займешься продажей акций. Я нашел покупателя. Назначишь нового директора.

— Ринат, уколи меня, я не могу больше. Мои нервы на пределе. — Новоиспеченная вдовушка рыдала.

— Таня, не надо этим злоупотреблять. Ты погубишь нас обоих.

— Мы с тобою вместе себя погубили. Арканов уже кому-то все рассказал. Я тебе говорила, что так получится. — У Татьяны Александровны начиналась истерика.

Раздался шлепок — Ринат ударил ее, — затем его голос:

— Прекрати истерику. Давай сделаю укол. И полежи, успокойся. Нам с тобою надо держать себя в руках. Поплакать у гроба, конечно, надо, но терять над собой контроль мы не имеем права. Слишком велика ставка. А Аркана я найду рано или поздно. Все. Лежи. Я ухожу. А то это может быть неверно истолковано.

И снова послышался звук открывающейся и закрывающейся двери.

Я завела движок и, немного прогрев его, тронулась в путь. Я ехала домой, на конспиративную квартиру, и была безумно рада, что мой рабочий день наконец-то завершился. И я могу, попив горячего молока, с наслаждением вытянуться в постели, почитать книгу и спокойно заснуть.

В ситуации я разобралась, для себя все выводы сделала, оставалось довести их до сведения тех, кто несправедливо считал меня преступницей. Это меня-то, лучшего детектива города Тарасова. Обыдна, понимаешь ли. Тем более в ряды недругов я посеяла панику. И реакция Татьяны Александровны мне понравилась. Не такая уж она, оказывается, железобетонная. Человеческие слабости имеются. Ими мы и воспользуемся.

Я поставила «Москвич» на автостоянку и, проверив заодно целость и сохранность моей «девятки», отправилась в берлогу.

Поскольку я приехала домой сытая и довольная, то об ужине заботиться особо не было необходимости: просто отварю гречку и вскипячу молока.

На полочке на кухне стояли жестяные банки для круп, чая, кофе и т. д. и т. п.

Я взяла банку с надписью «Крупа», где обычно была гречка. Другие крупы хранить в конспиративной квартире чревато последствиями — в них заводится моль. А гречка меньше подвержена разным напастям.

Банка с надписью «Крупа» была весомой — на ужин хватит. Я по инерции встряхнула ее и вместо ожидаемого шороха крупы услышала металлический стук.

Кино! Открываю банку и обнаруживаю в ней запасные ключи от гаража, те самые, из-за которых я ходила в тыл врага. Я аж расхохоталась.

— Супердетектив с феноменальной памятью! Ай да Танька! Артистка!

Что ключи нашлись — это плюс, а полное отсутствие гречки — это минус. Но ничего, фигура стройнее будет. Обойдемся молоком, тем более что время приближается к полуночи.

Позднее время и молоко потихоньку начали делать свое дело: мне захотелось пасть в объятия Морфея. Но оставались кое-какие дела.

Немного поколебавшись, я все же решила позвонить своему другу Кирсанову. Поздновато, конечно, мягко говоря. Но истинные друзья познаются в беде. Вот сейчас и узнаем, пойдет ли он со мной, как в бой.

Взвесив «за» и «против», я набрала номер его телефона и, подождав немного, услышала его сонный голос:

— Слушаю вас.

— Алло, Киря, привет. Это я.