— Марион Сали. И моя дочь — Фиона Сали.

Лиля огляделась вкруг.

М-да.

И кувшин она об голову недоумка разбила, и водой все залила...

— Марион, где у вас ведра, тряпки....

— Госпожа?

— Аля. А это моя подруга — Лари. Предлагаю начать знакомство с уборки.

Взгляд женщины стал уж вовсе недоверчивым. А вот Фиона сомнений не испытывала. Она весело ринулась в угол, выволокла оттуда ведро, выволокла из него тряпки...

Лиля почувствовала, как превентивно заныла поясница.

Так...

Знаете, господа и дамы, что надо изобрести в ближайшее время?

Нет?

Швабру!!!

# #

Уборка заняла два часа. Для трех женщин-то?

Но заодно вымыли окна, отскребли в шесть рук все столы, смахнули паутину и пыль, вымели старый тростник с пола, и щедро полили пол кипятком — аналог мытья полов. Заодно и пару сотен тараканов изничтожили...

А там и разговорились.Какова судьба женщины в мире мужчин?

Весьма и весьма незавидна.

Женщина может прилепиться к мужу и в его тени хоть

• королевством править, но останься она одна...

Сама по себе...

И — увы.

Так и произошло с Марион.

Родилась девочка в семье лавочника, вышла замуж за трактирщика — дело житейское. Потом милый решил переехать в Берму. Семью взял с собой.

После Фионы у них детей года три не было, потом родился мальчик — не выжил. Докторус посоветовал Марион морской воздух и морскую рыбу, и Ром, так звали ее супруга, решил переехать.

Так и поступили.

Продали трактир на старом месте, открыли на новом, дело постепенно пошло...

После Фионы родилась еще одна девочка. Потом мальчик. Тоже Ром.

А потом в город пришла чума.

Лиля хмыкнула.

Ну... чума.

Между нами, просвещенными жителями двадцать первого века, чумой в это время называли половину болезней. Все, при чем образуется сыпь, оспа. Остальное — чума.

Даже если это грипп — все равно чума.

Хотя при местном уровне медицины, один пес что чума, что грипп, шансы помереть равновероятны. Здесь же толком не лечат, окуривают гадкими палочками, молятся над больным... ага-ага...

А Альдонай все слышит, кто бы спорил.

И всех исцеляет....

Лиля язвить не стала.По странному стечению обстоятельств, чумой заболели все, кроме Марион и Фионы. Средняя дочка не выдержала — умерла.

Умер и Ром.

Отец и муж. Сынок, Ром-младший остался жить, но с тех пор не встает с постели. Слабость у него, лекарь приходил, прописал клистиры, еще что-то, порошки, кровь пускал...

Лиля только головой покачала.

Какой крепкий пацан!

Перенес и болезнь, и лечение — и просто не встает! Она бы уже давно на кладбище прописалась, а мальчишка жив! Иммунитет, однако!

Марион в лепешку расшибалась для детей, но много ли могла сделать одна женщина?

На лекарей и докторуса ушли все деньги — и ушли помощники.

Одна Марион не стала справляться, начала терять клиентов.

Меньше клиентов — меньше денег. А их и так-то не было.

Беда не приходит одна — к Марион посватался сосед- лавочник, господин Пажо.

— Как-как? — уточнила Лиля.

— Господин Пажо.

Лиля не смогла бы справиться с собой, даже если бы ей предложили немедля вернуться в Иртон. Только сдержись от хохота.

Бесполезно.

Пажо!

Пажо, пажо, пажо...

Ага, как это напоминает ее ситуацию, по-русски говоря —Ж...а.Успокоилась Лиля только после того, как умничка Фиона притащила ей стакан ледяной воды. Выпила залпом, закашлялась, и кивнула.

— И почему это несчастье?

Марион вздохнула.

— У него своих сыновей трое... долго ли Ром проживет? Не знаю...

Больше она не сказала, но Лиля поняла.

А ведь и верно, очень удобно.

У мужа — лавка, добавляем трактир супруги, и получаем безотходное производство. Что не продалось — то скормим посетителям. А что?

Если в двадцать первом веке гипермаркеты так работают?

Дочку супруги можно выдать замуж. А сыновья помогут управлять трактиром... сын супруги?

Так он уж и не встает, болезный... а он — прямой наследник.

Хм...

Лиля с уважением поглядела на Марион.

— Понимаю.

Марион развела руками.

— Я сначала добром отказывала, потом уж он озлился и угрожать начал. А потом вот... приходит господин, уж не первый раз приходит, скандалы устраивает, посуду бьет, народ пугает...