— А жена у него была? Дети?

— Дочь была. Потом, когда отца арестовали, вроде как и ее тоже... а уж там! Герцога-то казнили, а девочку — нет. Хорошая она была, Сандрина. Глаза голубые, волосы черные, как куколка...

Лиля покачала головой, вспоминая другую девочку с теми же ТТХ, у Мири тоже голубые глаза, то есть синие, иртоновские, тоже черные волосы...

Что сейчас с неизвестной ей Сандриной?

Вполне возможно, она мечтает о смерти. А что с Мири?Ярость захлестнула петлей горло, сжала до хрипа, до красных точек перед полуослепшими глазами. Заставила сжать кулаки так, что ногти едва не до крови впились в ладони, потом медленно разжать их и выдохнуть. Через силу, через ненависть...

Если не дай Альдонай...

Если пока она здесь, там кто-то покусится на ее семью... Кровью плакать будут. И на своих кишках вешаться. Она обеспечит.

Она обязательно вернется домой, и все будет хорошо. Главное, чтобы дом — был. Было еще в старом, в оставленном ей мире, стихотворение, Лиля его сейчас не помнила, но смысл был прост. Можно ввязываться в любые приключения, если есть куда и к корму возвращаться. А если нет...

Есть ли вообще смысл в такой жизни?

И смысла нет, и жизни нет...

Здесь и сейчас она есть. И есть маленький комочек жизни, который надо сберечь и доставить домой. Она обязана справиться.

Турон...

Да, порт.

А что маленький, что здесь тихо... да и пусть! Так даже лучше. Пока можно пожить здесь, врасти, а потом и уехать. Она справится.

* * *

Поесть и выпить воды Лиля, впрочем, не отказалась. Искать от добра — бобра лучше, когда ты отдохнула, перекусила и крепко стоишь на ногах. Тем более, по мере роста ребенка, аппетиты тоже росли. Сейчас она слопала бы даже тушеные гвозди. Не то, что тушеную картошку с мясом.

Трактирщик предлагал похлебку, но суп — дело тонкое. Кто его знает, может, там вчерашнюю крысу уварили? Или тухлую капусту?Сдобить перцем, хоть тот и дорог, да чуток можно, пряными травами, никто и не заметит, что чего-то не хватает. Или что там нечто лишнее плавает.

Картошка в этом отношении честнее. Ее не подменишь. А если принесут гнилую, так ее можно отгрести ложкой в сторону и не кушать.

Лиля так и сделала. Выбрала самую приличную и съела. Пожевала морскую капусту.

Вот ведь!

Порт — и этим все сказано. Ни квашеной капустки, ни огурчиков, зато подается морская капуста. Тоже квашеная и с накрошенным луком.

Пельмени бы тут зашли, точно. Но не в этом же гадюшнике их вводить в меню? Тут их просто никто не будет заказывать... наверное.

Лари смотрела вопросительно.

— Аля, а куда мы теперь?

— Думать надо, — честно созналась Лиля. — Здесь оставаться мне не хочется...

— Почему? — поинтересовался подошедший сзади Шимон.

— Потому что грязно и неуютно. Может, комнатку какую сниму? — Лиля понимала, что вопроса это не решит. — Здесь нас на два дня приютят?

— Мы здесь дней пять будем, потом уйдем опять. Вот, пять дней можешь с нами пожить...

Лиля кивнула и поблагодарила.

Пять дней.

Пять дней, за которые надо найти себе работу, место жительства и более-менее освоиться в Туроне. Вот как во времена оны это удалось дАртаньяну?

Приехал — и салют, Париж?

Но там был молодой гвардеец, а она — беременная женщина.Тьфу!

И больше тут ничего не скажешь. Просто — тьфу!

* *

Ноги, ноги и еще раз ноги. Это основной рецепт для тех, кто хочет чего-то добиться в жизни.

Не побегаешь? Не полопаешь! Волка ноги кормят, никак иначе. Так что Лиля поступила просто. Она взяла в компанию Лари, и девушки отправились гулять по Турону.

Как — девушки?

Лиля так и была в образе пожилой тетки, почти бабки. И снимать маскировку пока не собиралась. Там посмотрим...

Лари, конечно, догадывалась, догадывались и углежоги, но не спорили. Принимали с пониманием. Молодая женщина, да на дорогах?

Гарантированная жертва насилия. А бабку, может, и помилуют. Если повезет.

Кожемяки.

Прачки.

«Чистый» квартал.

Опять трущобы.

Улицы чередовались, мелькали перед глазами. Пару раз на женщин едва не вылили ведро с помоями, раз пять обругали, один раз воришка попробовал свистнуть кошелек, получил от Лили по рукам и засвистел вслед что-то неприличное. Ага, нашел дуру, в портовом городе на виду кошелек с деньгами держать! И медяка там не было!

Вышивальщицы...

Швеи-белошвейки.

Могильщики...Поплохело Лиле на рынке, там, где торговали рыбой. Как нюхнула какую-то гниль, так и повело. И шлепнуться бы ей в кучу мусора всей попой, Лари б ее ни за что не удержала, но с другой стороны Лилю перехватила уверенная рука.