– Понятно, – кивнула Алиса. – Статус “все сложно”.

– Непросто, – согласился Сережа.

Алиса помолчала и продолжила:

– А я вот, наоборот, раньше жила без планов, как флюгер на ветру, а теперь нравится мечтать, превращать мечты в планы и исполнять. Хочу через год в Японию поехать – учить язык и писать сценарии для аниме. Я уже даже записалась здесь в языковую школу, после майских начну ходить на занятия.

– Классная мечта. Коро-коро кавару? (“Меняться, как флюгер на ветру” (яп.))

– Точно, – засмеялась она. – Откуда знаешь – Мураками читал?

Сережа кивнул, и некоторое время они молчали. Алиса опустила капюшон и расстегнула ворот жилетки.

Сережа заметил край какой-то надписи у нее на шее.

– Я не замечал, что у тебя татуировка, что там написано?

– Да так, – Алиса смутилась. – Неудачная она получилась.

– Может подправить или нарисовать поверх что-то другое?

– Тогда для начала стоит что-то сделать с руками, – усмехнулась Алиса.

– А что с ними? – не понял Сережа.

Она засучила до локтя рукава худи – предплечья были покрыты яркими цветными рисунками, напоминающими детскую тетрадь. Это был какой-то психоделический букет из цветов, птиц, оленей и дельфинов.

– М-да. Пожалуй, я тебя понимаю. Сколько тебе лет было?

– Шестнадцать, и мне казалось, что это очень круто.

– Никита! Я с тобой говорю, дрянь ты такая, – раздался дрожащий от раздражения женский голос.

Игравший на детской площадке мальчишка лет 5 забрался в большую лужу, и, стоя на четвереньках, что-то сосредоточенно выискивал на дне. К нему спешила мама.

– Ну вот куда тебя несет, а? Нет, ну вы посмотрите на него. А ну вылези немедленно, свинья ты последняя. Ни стыда ни совести. Вчера только постирала тебе комбинезон. Сейчас идешь домой и завтра никакого гуляния. Мы с папой поедем в парк, а ты будешь дома сидеть с бабушкой.

Никита поспешно выбрался из лужи и, потупившись, встречал стремительно приближающуюся грозу.

– Живо домой, – процедила женщина, не дойдя до него несколько метров. Заметив Сережу с Алисой, она повернулась к ним: – А вы чего уставились? Нечего тут смотреть. Будут свои дети – поймете. Идите делом займитесь, бездельники. Смотрят они тут, смеются. А я потом шприцы под лавочками нахожу. Сейчас домой поднимусь и наряд вызову, пусть они вас проверят.

Сережа с Алисой громко засмеялись.

– Держись, Никитос, – ободряюще проговорил Сережа.

– Ничего, – ответила Алиса. – Такой у него рассказ сейчас. Потом другие будут.

– А ты помнишь, как на тебя мама ругалась в детстве?

– Смотря в каком детстве. Я до 12 росла с дедушкой и бабушкой на Мадагаскаре. Потом пару лет с мамой, а потом сама.

– Ты правда на Мадагаскаре росла? – недоверчиво спросил Сережа.

– Правда.

Сереже было интересно про Мадагаскар, но он решил оставить такую благодатную тему на потом. Они помолчали, а затем не сговариваясь одновременно поднялись и медленно пошли в сторону офиса.

– А ты как, кстати, пылесос свой чистишь? – спросила Алиса через несколько шагов.

– Какой пылесос?

– Ну фильм такой есть у Ивана Вырыпаева – не смотрел? Там два персонажа беседуют о жизни и сравнивают человеческое восприятие с пылесосом, который втягивает в себя разные события. Один из них говорит, что пылесос необходимо периодически чистить и спрашивает второго, как тот это делает? Как ты расслабляешься, попускаешься?

– Мне кажется, что здоровому человеку это не нужно.

– Я, конечно, младше тебя, но таких здоровых пока не видела. По-моему, тому, кто скучает и несколько дней размышляет, какого жанра его жизнь, попуск очень даже показан.

– Ну хорошо. А что ты предлагаешь? Сходить в баню и побухать? – кисло спросил Сережа.

– Не знаю, – пожала плечами Алиса. – Михаил, кстати, про тебя ничего не говорил, я пошутила про профессиональную тайну, чтобы тебя заинтриговать. Я когда на прошлой неделе шла к нему документы подписать, видела издалека, как ты выходишь. Ну я и спросила про тебя – думала, может вы с ним тренинг какой-то готовите, и мне стоит узнать раньше других. А он сказал, что вы чай пили и о жизни болтали, потому что просто работать вам скучно.

Сережа почувствовал, как у него отлегло на сердце.

– Спасибо, что рассказала, – кивнул он. – А чего он вообще делает, консультации какие-то проводит?

Алиса хмыкнула.

– Я бы рассказала, да сама не знаю. Я прошу его сделать тренинг – он отказывается, говорит, не его формат. Работает индивидуально с некоторыми топами, но никто из них ничего не рассказывает. Все только отшучиваются или говорят о нем с придыханием, как о Боге или волшебнике. А я такого не люблю, потому что в Бога не верю. И тех, кто учит жить, тоже не особо люблю. Зачем мне слушать кого-то, как мне жить, если я могу просто жить? Никто ведь не знает, каково это – быть мной.