Ее одежда, интерьер комнаты, свет и запах настолько контрастировали с офисом, что Сереже показалось, будто, войдя в комнату, он телепортировался из корпоративного государства. Куда именно, правда, было пока неясно, и это предстояло выяснить.

Женщина сняла большие наушники, встала и с достоинством едва заметно поклонилась.

– Дзико. Ты Сергей? – Говорила она тихо, но отчетливо. С сильным акцентом.

– Угу, – кивнул Сережа и хотел шагнуть ближе, но она остановила его жестом и показала взглядом на коврик у двери.

– Обувь, – сказала она.

Пока Сережа снимал кеды, в комнате тихо заиграла музыка. Сначала ему показалось, что звучат колокола, но потом он узнал тибетские чаши, и ему снова вспомнились пестрые лавочки Арамболя. Офис с его шумными коридорами-улицами стал еще дальше.

– Одевайся и рожись, – услышал он Дзико. Как и все японцы, вместо “л” она говорила “р”.

– Переодеваться? – удивился Сережа. – А у меня ничего нет.

– Вот, – Дзико показала на аккуратно сложенные штаны с футболкой – они откуда-то появились на краю матраса.

– А зачем? Я думал, массаж в трусах делается, – Сережа попытался добавить в голос игривости, но получилось неуклюже.

– Это другой массаж, – сухо ответила японка и подошла к полке, где на небольшом коврике были разложены какие-то мелкие предметы.

Переодеваясь, Сережа украдкой наблюдал за ней. Рост чуть ниже среднего, черные длинные волосы свернуты пирамидкой на макушке, тонкие черты лица, прямой ясный спокойный взгляд. Дзико доставала из рюкзака какие-то фигурки и камушки, ставила их на полку, что-то шептала и делала короткие изящные движения кистью, будто что-то помешивая или поглаживая.

В ее движениях ощущалась та особая природная грация, которую можно увидеть у диких животных, наблюдая за ними в их естественной среде. Особое изящество, естественным образом привлекающее внимание.

“Сколько ей лет?” – думал Сережа. Оценить возраст другой национальности, особенно азиатов, непросто. Ей могло быть около 30, а может и все 40. Но каким-бы ни был ее биологический возраст, внутренне она была явно старше, и это создавало ту невидимую, но отчетливую иерархию, которая определяла допустимые ролевые модели и из-за которой его недавняя игривость с трусами прозвучала неуклюже.

Была и другая причина – Дзико ему понравилась. Она была не просто симпатичной японкой – от нее исходила та магнетическая женская сила, которая даже многих взрослых мужчин превращает в робких пубертатных подростков.

– А как ложиться? – спросил он, завязывая на поясе выданные ему штаны. – На спину или на живот?

– На спину, – не поворачиваясь от полки ответила Дзико.

Матрас оказался неожиданно жестким, и Сережа поерзал, устраиваясь поудобнее.

Дзико села рядом, взяла одной рукой его запястье, нащупав пульс и опустила веки, как будто прислушиваясь к чему-то или что-то вспоминая.

От ее непонятных многозначительных действий и спокойной серьезности Сережа почувствовал себя неуютно, тишина вдруг стала такой гулкой, что он ощутил биение сердца. Нестерпимо захотелось сказать что-нибудь, чтобы снять напряжение.

– Этот матрас похож на ковер-самолет, – сказал он, пытаясь придать голосу максимально расслабленное выражение.

Дзико никак не отреагировала.

“Что она делает, молится кому…” – мысль оборвалась, потому что Дзико подняла веки. Каким-то неведомым образом ее взгляд полностью захватил Сережино внимание, отчего он забыл, как пошевелиться, и замер, отмечая короткие вспышки мыслей: “Кролик и удав”, “Это что – гипноз какой-то?”, “Цыганка у метро”, “Что происходит?”, “Зачем я сюда пришел?”…

Ему показалось, что она его то ли сканирует, то ли успокаивает, и почти сразу после этой мысли взгляд Дзико утратил гипнотическую силу, а на лице даже появилась легкая улыбка. Способность двигаться вернулась, но двигаться не хотелось. Дзико положила ему ладонь на низ живота, словно слушая кончиками пальцев область вокруг пупка, и Сережа вдруг почувствовал на себе волну такой теплой материнской заботы, что ощутил себя совсем маленьким и почему-то готовым заплакать. От этого стало неудобно и он отвел глаза.

– Куда хочешь порететь? – спросила Дзико.

– Что? – не понял Сережа, шмыгая носом. – Я уже немного того… “полетел”.

– Ты сказар “ковер-саморет”. Куда поретишь?

Сережа не знал, что ответить, и ему стало грустно и жалко себя.

– Не знаю, – сказал он. – Высоко.

Дзико чуть наклонила голову, едва заметно кивнула и коротко скомандовала: “На живот”.

Лежать на животе оказалось хорошо. Сережа удобно положил голову, закрыл глаза и стал расслаблять тело, скользя по нему вниманием от макушки к пяткам – он привык так делать еще в детстве по совету бабушки.