– А тут разве какой-то хитрый смысл есть? – спросил Сережа. – Где бы мы ни были, и как бы хорошо себя не ощущали, всегда есть места, куда нам хотелось бы попасть, потому что там лучше, чем там, где мы сейчас.

– С этим все ясно, – ответил художник. – Но почему так получается, и может ли быть иначе? Что такое “нас нет”? Вот что интересно. Доводилось ли тебе бывать там?

Вопрос показался Сереже какой-то казуистикой.

– Как мы можем быть там, где нас нет, если нас там нет? – спросил он с небольшим раздражением.

– Вот в этом и вопрос, – засмеялся художник и весело ему козырнул. – Будь здоров, сосед.

Зайдя домой, Сережа сразу прыгнул в горячий душ, где еще пару минут прокручивал в голове этот странный диалог, пытаясь понять, что художник имел в виду, а затем его мысли направились к предстоящему созвону.

Вопрос-ответ

Надев сухую футболку и толстовку, он насыпал в миску мюсли, залил их черничным йогуртом и устроился в кресле за большим монитором.

Михаил вышел на связь ровно в назначенное время, в Аделаиде было три часа. Одетый в бежевую льняную рубашку он сидел за деревянной барной стойкой. Стена позади него была стеклянная, и за ней виднелась зеленая лужайка, а еще дальше – длинная полоса белого песка, на которую непрерывно набегали зеленоватые океанские волны. Михаил выглядел усталым, и Сереже показалось, что он похудел, а черты его лица заострились.

Они помахали друг другу.

– Привет. Здорово там у вас, – сказал Сережа.

– Здравствуй. Да, как и положено “виртуальному фону”.

– А почему виртуальный? Выглядит вполне реально.

– Потому что времени на эти радости нет, очень плотный график тут.

– Много обновлений ставите аборигенам?

– Ты удивишься, но у этих аборигенов системы в чем-то посвежее наших. Так что себе тоже патчи приходится ставить, – улыбнулся Михаил. – Ну, расскажи, как твои дела. А то ведь мы и не виделись с Москвы. Ты писал, что необычный сон был. Помнишь его сейчас?

– Да, был. Честно говоря, он растаял через пару недель. Жаль, я не сообразил записать его сразу.

– Ничего. Может еще что-нибудь приснится, – засмеялся Михаил. – Давай тогда про медитацию. Я так понял, у тебя есть вопросы. Спрашивай.

– А вы не смотрели? Я их вчера присылал.

– Смотрел, – улыбнулся Михаил. – Но я хочу послушать, как их задаешь.

– Что значит “как задаю”? Как написано, так и задаю. Мне их прочитать что ли?

– Нет, читать не надо, – Михаил протянул руку куда-то за кадр и поставил перед собой квадратную тарелку с виноградом. Оторвав несколько ягод, он как бы взвесил их на ладони и положил в рот.

– Скажи, ты когда-нибудь задавался вопросом – что значит думать?

– Думать? – переспросил Сережа, слегка приподняв бровь. Он только приготовился задавать вопросы, как разговор неожиданно сменил направление.

– Что прямо сейчас происходит в твоем уме?

– Я пытаюсь понять, что означает ваш вопрос и что вы хотите услышать.

– А как ты это делаешь?

– Ммм… Не знаю. Просто смотрю.

– Не “просто”. С чего начинается это “смотрение”?

– Нууу… Сережа закатил глаза вверх и в сторону. – Я как бы спрашиваю себя…

– Вот, – Михаил поднял указательный палец вверх.

– Что?

– Совершенно верно – ты спрашиваешь себя. Думать – значит задавать вопросы. Любое твое думание всегда начинается с вопроса. Он задает направление, в соответствие с которым приходят и выстраиваются мысли. Поэтому формулировка вопроса очень важна.

– Хм.

– Кроме того, возможно, ты уже заметил в своих сессиях, а если нет, то я немного забегу вперед: мы, как живые системы, постоянно меняемся. Этот процесс очень медленный, но непрерывный. Поэтому тот Сережа, который сейчас со мной говорит, – это не совсем тот Сережа, который писал эти вопросы. Хотя они и похожи на первый взгляд. Потому я предлагаю тебе внимательно сформулировать вопрос, актуальный именно сейчас.

– Понял-понял, – кивнул Сережа. – Основной вопрос такой – как различить наблюдение за дыханием от управления дыханием? Похоже, что пытаясь наблюдать, я часто контролирую дыхание, отчего оно делается неестественным.

– Сколько ты сидишь?

– 20-25 минут.

– Сколько циклов тебе удается пронаблюдать без отвлечения?

– От 60 до 100.

– Ясно. Ты молодец.

– Это много, да?

– Не в этом дело. Ты молодец, что задал вопрос. Похоже, ты и правда обуславливаешь дыхание.

– Как вы поняли?

– Когда ты действительно наблюдаешь дыхание, то уже через 10-15 циклов твое восприятие начнет ощутимо меняться.

– Как было у вас в кабинете?

– Не так интенсивно, но отчетливо. У тебя бывало что-нибудь такое?

– Не было. Мне, в принципе, и без спецэффектов нормально сидится, но хотелось бы все-таки научиться отпускать контроль. У меня, похоже, иногда получается, но совсем коротко.

– Наверняка получается. Иначе бы этот вопрос не возник, ты бы просто не заметил разницы. Я предложу тебе один трюк, который часто помогает в этом месте.