– Раз уж мы все равно здесь, давайте ознакомлю вас с обстановкой.

Акерман нажал клавишу на ноутбуке, вызвав командную строку, и запустил тайного трояна. Вирус должен был дать ему доступ к серверу Директора «Пастуха». Троян представлял собой маленькую программу, внедряемую в операционную систему главной машины. Опыт подсказывал, что обнаружить червя практически невозможно. Акерману пришлось приложить некоторые усилия, чтобы похитить сестру одного известного хакера и принудить его к сотрудничеству, которое на сто процентов оправдало потраченное время. Не так сложно добиться своего, если ты готов причинить кому-то боль или даже убить. В том, что касалось боли, Акерман не знал себе равных.

Он открыл файлы, предназначенные для группы Маркуса, и принялся за чтение материалов о человеке, которого в прессе называли Анархистом. Чем больше он читал, тем больше восхищался его работой. Парень знал, что такое настоящий голод, – в этом Акерман не сомневался.

Он закрыл крышку ноутбука и собрал вещи. Значит, Чикаго… Акерман вполне мог оказаться там уже утром. Он глянул на часы на ночном столике и прикинул время, которое потребуется полиции, чтобы добраться до его убежища. Вай-фай был включен в цену дешевого номера, снятого на ночь. Акерман подключался к интернету через удаленные узлы и прокси-серверы, как учил его друг хакер. В основном для связи использовались иностранные серверы в недружественных государствах типа Беларуси. Власти таких стран вряд ли стали бы сотрудничать с правительством США при проведении расследования. И все же Акерман принимал дополнительные меры предосторожности: никогда не оставался надолго в том месте, откуда получал нелегальный доступ к файлам. Он появлялся и исчезал словно призрак, просто растворялся в ночи. Его пытались отследить по звонкам Маркусу, однако Акерман был предельно осторожен, а уж при компьютерных взломах – тем более.

Когда он заселялся, на белых стенах комнаты висело несколько репродукций, но Акерман их снял. Он провел детство в крошечном чулане, где отец подвергал его пыткам. Потом несколько лет прошло в тюрьмах и больницах для душевнобольных. Акерман привык, что места, в которых он жил, изысками не отличались, поэтому ночевать в комнате, где на стенах висели картины, ему было и странно, и тревожно. Он предпочитал полное отсутствие мебели и частенько спал прямо на полу.

Пора в путь. Скоро Маркусу потребуется помощь, которую мог оказать только Акерман.

Агент Уильямс пристально осматривал каждый дюйм на месте преступления, а Васкес подозрительно наблюдала за его действиями. Маркус не торопился и, похоже, пытался вникнуть в каждую, даже самую незначительную мелочь. Васкес взглянула на часы, подавляя растущую тревогу.

– Убийца осторожен, практически не оставляет улик, – сказала она.

– Уходя, всегда что-то с собой забираешь, что-то оставляешь. Принцип обмена Локара.

– Я тоже это проходила, – ответила Васкес. – Разумеется, какие-то следы преступник оставил. К сожалению, этого недостаточно. Мы не в состоянии определить, где его искать. Есть отпечатки подошв – размер десять с половиной, только он меняет туфли после каждого преступления, и это самая обычная обувь, которая продается в любом магазине, например в «Уолмарте». Еще мы обнаружили тальк на дверных ручках.

– Резиновые перчатки.

– Верно. И больше ничего – ни образцов волос, ни чешуек кожи, ни отпечатков пальцев. Он пичкает женщин наркотиками, поэтому они не оказывают сопротивления. Никаких следов крови. Он…

– Я все это читал, – прервал ее Уильямс, подняв руку вверх. – Пожалуйста, не шумите. Если у меня будут вопросы, я к вам обращусь.

Агент был настолько груб и бестактен, что Васкес на некоторое время утратила дар речи. Она судорожно подбирала слова.

– И чем же конкретно вы занимаетесь в министерстве юстиции, специальный агент?

Уильямс криво улыбнулся.

– Эта информация засекречена. Кстати, меня зовут Маркус.

Он прошел мимо Васкес и направился к заднему входу. Она ошеломленно повернулась ко второму агенту, который представился как Эндрю Гаррисон. Он что, всегда такой? – говорило выражение ее лица. Гаррисон пожал плечами.

Васкес вышла через стеклянные двери вслед за Маркусом, не помня себя от злости. Вместо того чтобы идти по следу убийцы, приходится опекать этих двух идиотов!

Маркус прошелся по двору. Под подошвами ботинок хрустел снег, щеки пощипывал морозец. Он вышел в переулок, глубоко вздохнул, и в воздухе зависло облачко пара. Маркус прикрыл глаза, попытавшись сосредоточиться и отсеять ненужную информацию. Издалека доносился голос Васкес. Та жаловалась Эндрю, а напарник строил из себя дипломата. Маркусу они сейчас не мешали.

Он прислушался к себе и почувствовал, как внутри все сжалось от голода. Этот особый голод терпеливо ждал, затаившись в темноте. Сейчас Маркус вызвал его на поверхность.

Почувствовав, что готов, он открыл глаза и окинул дом свежим взглядом. С того места, где он находился, просматривалась часть кухни и столовая. Впрочем, вид был не лучшим: отсюда не определишь, что Джесси уже легла спать. Выйдя из дома, они не стали выключать свет, и Маркус видел освещенные окна, однако окно спальни на переулок не выходило. Переместиться ближе к центру фасада? Нет, здесь обзор загораживал огромный клен.

Убийце необходимо было видеть жертву – это элемент игры, ее возбуждающая часть. Ему требовался доступ к частной жизни Джесси, возможность наблюдать за ней.