— Чтоб вы были прокляты, твари бездны! Ты хотел поживиться книгой, Людовик? Так на, сожри её и подавись! Злодей, нашёлся!

Потом села на выступ, свесив ноги вниз, помотала ими и, закрыв лицо руками, зарыдала.

— Хочу обратно! Хочу домой.

***

Герцог Людовик де Норрейн вышел из главного зала, когда услышал звук рухнувшей лестницы и почувствовал даже издалека ветер, обдавший весь замок своим ледяным дыханием.

Он зашёл на развалины, когда ему об голову стукнулась тетрадь, которую он так долго искал.

Зловеще оскалился и принялся быстро листать страницы, силясь найти способ для приготовления клинка, убивающего богов. И нашёл. Ещё было написано заклинание, которое нужно прочитать над готовым клинком, но его он прочитал сейчас вслух. Просто так. Чтобы запомнить.

Пространство после этого, вокруг него помутнело на секунд пять. Потом всё вернулось на круги своя, но мужчине показалось, что видит его будто через зеркало, какой-то экран. Попробовал до чего нибудь докоснуться — и не вышло. Тогда он отошёл немного назад и понял, что смотрел через зеркало. Огляделся и увидел много таких же: разной величины и формы, с отличными друг от друга изображениями миров и ситуаций.

Он — герцог, влиятельный человек оказался заточён между мирами. Навеки отправлен какой-то книгой в изгнание и теперь навсегда обречён ходить между мирами и следить за всем, не в силах вмешаться, не имея возможности принять участие в жизни.

Хотел править всеми мирами — получил но нет так, как желал.

***

Говорят, Людовик ещё долго ходил между зеркалами, стараясь выбраться, но не сумел и потерял рассудок.

Я открыла глаза и обнаружила себя лежащей в своём мире, в своём доме, в гостиной на диване. С кухни доносился запах моего любимого пирога и пение родительницы.

Подскочив, побежала туда и порывисто обняла маму.

— Я скучала!

— Я ещё не успела, за десять минут, соскучиться. — рассмеялась, обнимая меня.

Посмотрела на своё отражение в начищенной кастрюле и с приятием отметила, что внешность полностью моя.

— Мне нужно вам кое-что рассказать. — выдохнула. — Папа дома?

Мне ответили согласием и скоро мы сидели в гостиной попивая чай со свежеиспечённым пирогом. Наскоро поев, начала рассказывать что со мной произошло.

Родители слушали не перебивая, через час, когда я окончила они помолчали переваривая новость и наконец мама начала говорить. Я с замиранием сердца ждала её ответа.

— Утверждаешь, что целый год вместо тебя была другая девочка? Думаю, ты шутишь. Я же узнаю свою доченьку. Ни с кем не спутаю. Ты завершай со своими сказками. Только подумай, что скажут наши родственники? Каждый же знает, что «все писатели» — алкашня и наркоманы. Они даже не посмотрят на то, что ты всю жизнь подкармливала котяток и радовала нас хорошим поведением. Ты же понимаешь, что бабушка обнулит твои успехи. Отныне ты будешь кем-то вроде бомжа: отталкивающая, непонятная личность. Вспомни Аньку или дочерей моих подруг — Люсю, Машу — они подались в юристы и стали гордостью. Мы каждый раз на застольях вспоминаем о них. А ты? Что скажут они, если узнают? Что просто бездарь и не сдала экзамены. Начнёшь писать книги и точно станешь изгоем, ведь твоё творчество заведомо отвратительно. Ты ещё слишком молода для писательства. Восемнадцать лет. Ты никогда не будешь на ровне с настоящими творцами вроде Пушкина, или Донцовой, или Толкиена.

— Ложь! — ответила любимым словом профессора из академии.

— Ты-ы и-издева-аешься надо мной?! — растягивая слова взвизгнула мама и выпрыгнула из кресла словно пружина. Подбежала ко мне, потрогала лоб и побледнела. — Жара нет! Головой не ударилась? Спокойней, Саш. — я еле удержалась, чтобы не поправить, сказав: «я Мелисса». — Всё время ты была здесь. Егэ сдала. Если помнишь, очень радовалась когда по литературе и английскому получила сто. И расстроилась когда по математике набрала лишь девяносто шесть. День из комнаты не выходила, играла постоянно на пианино безумно красивую и очень печальную музыку.

— Я егэ сдала? — удивилась. Ну хоть какая-то польза была от попаданки.

— Ну точно головой приложилась! Серёг, звони Паше! — это отцу. — Ну твой «друг», — недвусмысленно выделила интонацией последнее слово. — должен тебе помочь? — йо-маё, Лидия, куда ты опять вляпалась? И только сейчас я вспомнила о существовании телефонов.

Не желая больше это слушать ушла в свою комнату, которая сильно изменилась и теперь не была похожа на мою старую.

Ударила по клавишам мущыкального инструмента и неожиданно взгляд наткнулся на лежащее, на подоконнике письмо. Вскрыла его и увидела внутри подарок лекаря. Вложенное письмо гласило: надень, если хочешь вернуться. Навсегда станешь Королевой Грани, пришлой не будешь. Больше такой возможности не будет. Исчезнет тридцать первого октября.

«Завтра, значит», — осознала и спустилась к родителям. Крепко каждого обняла, сказала как сильно их люблю и заперевшись в комнате надела кулон, меняясь окончательно местами с Лидией. Ей в нашем мире будет лучше, а мне в её. Я сумею следить за родителями, связываясь с ней через зеркало, а больше меня здесь ничего не держит.

Закрыла глаза. Открыла их. Обнаружила себя на большой сожённой поляне, на которой дома сильно сгорели, рядом с лесом была полностью сгоревшая избушка, сильно напоминающая ту, что была в царствии Аврора. Хотя постойте, это и есть она.