За два месяца до этого

Селена

Я чувствовала, что меня трясет. Боль волнами пробегала по телу, вызывая тошноту и слабость в каждой мышце. Меня мучил голод! Самый ужасный и самый ненавистный на свете голод — энергетический!

Во всем была виновата моя кровь. Кровь человека, разбавленная кровью какого-то другого существа. Скорее всего вампира. В моем мире, где вампиры считались досадной выдумкой, невозможно было унять этот голод ничем, кроме жизненных сил другого человека. Точнее, людей. Множества, множества людей…

О том, что я не совсем человек, я узнала, когда мне стукнуло пятнадцать. И хотя с тех пор прошло всего три года, именно эти годы и стали для меня самым ужасным и сумасшедшим периодом в жизни, потому что теперь мне приходилось есть не только мясо и хлеб. Мне нужны были люди и их энергия! Один раз в неделю или хотя бы в десять дней. Без энергетической подпитки я могла продержаться максимум полмесяца, но это было настолько мучительно, что больше напоминало предсмертные муки. Хотя… отчего же напоминало? Так и было! Пятнадцать дней без энергии — и я просто труп! Самый настоящий!

История моего происхождения всегда была какой-то тайной за семью печатями. По крайней мере, мать никогда не соглашалась рассказать, кем был мой отец. Но в пятнадцать лет в мою спальню заявились двое белокожих черноволосых юношей, в глазах которых сиял странный алый блеск. Я тогда чуть с ума не сошла от испуга. Правда, они были очень даже симпатичными и привлекательными, с диковинно правильными чертами лица, и смотрели на меня с любопытством.

— Пойдем с нами, — произнес тогда один парень — юный совсем, такой же с виду, как и я. — Тебе теперь будет очень тяжело жить в мире людей.

Все еще побаиваясь диковинных гостей, я затравленно прошептала:

— Кто вы? Что вам нужно? Почему я должна пойти с вами?

Словно проигнорировав первые два вопроса, все тот же парень ответил на третий:

— Если не пойдёшь с нами, начнешь мучиться от голода! И чем дольше ты будешь оставаться в этих землях, тем страшнее будут твои муки!

Слова парня звучали настолько угрожающе, что я сильно задрожала и в страхе закусила губу.

— Здесь мой дом! Я не хочу никуда уходить! — затравленно прошептала я, чувствуя, что загнана в ловушку.

Второй парень немного пренебрежительно пожал плечами.

— Мы тебя предупредили, а ты как знаешь!

И мгновенно исчезли, не дав мне возможности задать еще хотя бы несколько вопросов.

С тех пор моя жизнь превратилась в настоящий земной ад! ГОЛОД действительно пришел. Начались дикие головные боли, дрожь в теле, кровотечения из носа. Однажды я поняла, что мне становится легче, когда я к кому-то прикасаюсь. Зато тот человек сразу же начинал пошатываться от усталости и зевать.

Увидев подобный эффект, я забурилась в городскую библиотеку. Правда, для этого мне пришлось устроиться туда работать уборщицей: свободно пользоваться книгами имели право только аристократы, а моя мать была простой прачкой, работающей на богатых хозяев. Когда библиотекарь оставлял меня одну для протирания полов, я начинала стремительно рыскать среди стеллажей в поисках нужной литературы. Читала я хорошо, была очень способной к наукам, но образование получила начальное. В этом мне помог наш сосед — в прошлом мелкий дворянин, но обедневший и вошедший в старость простым ремесленником. Его звали дядюшка Бонни. Он и стал моим учителем в юные годы жизни.

В библиотеке тогда мне несказанно повезло: я нашла несколько книг, описывающих странные симптомы, которые я ощущала в себе. И тогда я прочитала это страшное слово — вампир! Меня бросило в жар, к горлу подкатил комок. Неужели я тоже — вампир???

В это было трудно поверить, и я жутко страдала несколько дней. Потом пошла к матери за объяснениями, но та упорно отказывалась что-либо говорить. Мать не знала о моем голоде (потому что я скрыла это), поэтому не видела причин, почему она должна говорить о том, о чем и раньше не желала распространяться.

В какой-то момент я смирилась с мыслью о своем жутком происхождении, но голод стал постепенно усиливаться. Сперва мне было достаточно мимолетного прикосновения, чтобы насытиться. Потом понадобилось держать человека за руку несколько минут. Но уже через год после появления голода даже этого уже было недостаточно.

Я начала мучиться. Моя кожа стала бледной, глаза воспаленными и красными, сил едва хватало передвигаться. Я поняла, что умираю.

Однако один случай все же дал мне небольшую отсрочку…