Быть рассудительным – знать, как подняться, быть умным – запомнить, как ты это сделал.

Будьте внимательны! Двери закрываются.

Извините, простите, пожалуйста. Двери открываются.

– Как нам теперь со всем этим жить?

– Как все.

Эпопея с покрасневшим ухом: в детские годы понимаешь, что его за что-то очень сильно драли, в зрелые – просто драли, в старости – крепко уснула и неудобно спала, и некому было раз будить, вот и отлежала.

В благодарность за внезапно возникшую, интересную мысль, посетившую нас в одно мгновение, мы тихонько ударяем себя по лбу. Именно по этой причине, мужчина всегда подтягивает брюки спереди, а женщина сзади.

В кабинет вошли мужчина и женщина. Оба окольцованные. В этот момент мне трудно было понять направление и скорость движения их болезни. Они метались, словно ртутные шарики, но не по моему кабинету, а между собой.

Когда человек мается головой, сердцем для постороннего глаза это не очень заметно. В данном случае, как говорится, факт был на лицо.

Русский народ очень наблюдательный.

Плакали оба, но это были слезы радости и умиления, вдобавок ко всему, у представителя сильной половины человечества, беспрестанно дергалась с болезненной гримасой левая половина лица.

– Разрешите, мы присядем? – спросил мужчина.

– Почему нет? Присаживайтесь, пожалуйста. Не на демонстрацию пришли, – ответил доктор.

Вторая половина человечества имела проблемы более серьёзные. Глазная щель слева широкая, мигание практически отсутствует, слезотечение, беспрестанное выделение слюны слева, сглажены лобная, носогубная складка. Говорит только правой стороной.

Постоянно плачущая и невнятно говорящая женщина. О чём ещё можно мечтать женатому мужчине?

– «Когда это с вами произошло? – вы захворали вместе, откровенно говоря, не думал, что так бывает», – сказал доктор.

Она достала свою ярко красную косметичку и, достав из нее платочек, аккуратно вытерла слезу, потом не накрашенные губы слева.

– Давно. Мы признались друг другу, что давно, – сказала пациентка.

Мышь повесилась не от голода, а от того, что ни одной кошке она, в конце концов, оказалась на хрен не нужна. И закомерно, что на фоне этой мышиной возни, появились обыкновен ные вопросы: а как тогда жить и самое главное зачем? Если не приходится прятаться, хитрить, ненавидеть и боятся.

– Мы уже давно поняли, что совершенно перестали стесняться своих поступков, – сказал мужчина, – и сегодня мы при знались в этом друг другу.

– В чём нужно было признаваться? Все видно невооружённым взглядом. Мне кажется, в обоих случаях процесс свежий, рожденный буквально на днях. У вас поражение тройничного нерва, а у вас дорогая, лицевого.

– Мы покаялись друг перед другом, попросили прощения. Нам стало легче. Мы хотим родить ребёнка, – тихо сказала женщина.

Супруг вздрогнул несколько раз. Солнце, видимо, слишком ярко светило в окна моего кабинета, я встал и закрыл жалюзи.

– Дети – это хорошо, – сказал я, – одобряю, особенно в моём кабинете, – в данной ситуации молоток, как мне кажется, совершенно не нужен.

– Доктор, причём здесь молоток и дети? Как можно? – заметно волнуясь, спросила женщина

– Я неврологом работаю, а не специалистом по искусственному оплодотворению.

– Мы прекрасно знаем об этом. Пожалуйста, помогите. Дело у нас самое обыденное. Мы женаты довольно давно, по современным понятиям. Вчера утром в ванной у меня, когда я брился, неожиданно, возникли резкие, стреляющие боли в левой половине лица. От такой интенсивной боли я даже прослезился. Подумал, что меня хватил удар и побежал в спальню к жене. Не хотел умереть в одиночестве. Всегда этого боялся, – сказал мужчина.