– Она… прописана?
– тупо переспросила я, старательно отводя взгляд от довольного донельзя лицо Веро.

– Если верить соответствующей отметке в паспорте - да, - размеренно сказала Суворова и, кивнув на выход из квартиры, спросила: - Идём? Или собираетесь остаться?

Я сжала руки в кулаки. Снова начали накатывать волны агрессии, которую я едва контролировала. Однако вцепляться в волосы Вероники в присутствии майора полиции было не лучшей идеей. Отсидеть пятнадцать суток и порадовать тем самым и мужа, и его любовницу - ну уж нет.

Выйдя в прихожую, я проигнорировала стоящие там сумки и, толкнув перед собой входную дверь, обернулась к Веро, поспешившей нас проводить.

– Не распаковывай то, что собрала. Настанет день, Слава вышвырнет тебя так же легко, как и меня. Тогда тебе и понадобятся чужие обноски.

Сказав это, я вышла из квартиры с чувством творящейся здесь и сейчас ужасающей несправедливости. И, пожалуй, она убивала меня ничуть не меньше, чем осознание, какой нож в спину засадил мне муж. Правда, пока я с этим поделать ничего не могла.

– Ксения Дмитриевна! Подождите!
– окликнула меня Суворова, когда мы втроём вышли из подъезда и я решительно направилась к автобусной остановке.

Надька, мой верный друг и соратник, отставала от меня лишь на полшага.

Я обернулась и вопросительно воззрилась на майора. Она поджала тонкие губы, как будто тотчас пожалела, что вообще меня остановила, но, быстро оглядевшись, словно нас могли подслушать, кивнула в сторонку.

Мы отошли и Суворова заговорила:

– Ксения Дмитриевна, мой вам совет - обратитесь к адвокату. Причём хорошему. Мы можем принять у вас заявление, но… Всё, чем закончится, понятно заранее. Шмарова будет всё отрицать, а доказать, что драгоценности были на месте, вы не сможете, ведь так?

Она смотрела на меня, а я не понимала, почему Надька стоит рядом и её трясёт от хохота. Как по мне, весёлого здесь не было от слова совсем.

– Простите… Шмарова?
– не удержалась подруга.
– Шмарова-а-а. Ахахаха. Теперь ясно, почему она так торопится стать Тепловой.

И Надя, извинившись, отошла, чтобы отсмеяться.

Я же тяжело вздохнула. Мне сейчас было совсем не до шуток и прочих радостей жизни. К чёрту Славика, к чёрту Шмарову… Меня корёжило от мысли, что эта дрянь прикарманила то, что было для меня столь ценным. И я вовсе не о муже.

– Не смогу. Моё слово против её слова, - согласилась я.

– Я так и думала, - кивнула майор. Вытащила телефон и принялась в нём копаться.
– Впереди у вас развод. Вам нужен хороший адвокат. Могу дать контакты проверенного человека, а вы уж сами думайте, к нему обращаться, или поискать другого.

Надя, живо нарисовавшаяся рядом, кивнула и, закусив губу, принялась записывать номер, который диктовала Суворова. Вот и славно, было видно, что мне действительно хотят помочь хотя бы в этом, а это значит, хорошим адвокатом я в итоге обзаведусь. Осталось только понять в обозримом будущем, где мне взять денег на этого профессионала. Его услуги наверняка стоили недёшево. Но, как говорила героиня одного известного романа: «Я подумаю об этом завтра».

Вскоре мы, распрощавшись, разошлись. Я поблагодарила майора. Конечно, помощи особой не получила, но мне хотя бы стало легче от того, что моя ситуация не осталась проигнорированной.

– Шмарова! Нет, ну ты подумай!
– похихикивая, забавлялась Надя, пока мы шли к остановке.

– Прямо как у Гоголя… говорящая фамилия, - рассеянно согласилась я.

Подруга же начала озираться и на мой вопросительный взгляд с готовностью пояснила:

– Так как работу я сегодня не работаю, давай заскочим в магазин. Мне - красненького, тебе, как почётной матери-героине - сока. А потом просто посидим дома и посмотрим какое-нибудь кино.

Я слабо улыбнулась. Надя была права - я нуждалась в перезагрузке. В том, чтобы хоть ненадолго вынырнуть из этого болота и сделать спасительный глоток кислорода. Потому кивнула и просто ответила:

– Давай. И спасибо.

– Так, продукты в холодильнике есть. Если кто в дверь будет звонить - не открывай. Соседка любит то за солью, то за спичками зайти. Часа на два. Ну и в общем, всё! Если что - набирай меня.

Я провожала Надю на работу. С утра пришлось спасать подругу аспирином, ибо накануне Антонова немного перебрала. Но стойко собиралась отпахать и за вчера, и за сегодня.

– Надюх, я не ребёнок, - улыбнулась подруге.
– Справлюсь. Ещё и ужин нам сготовлю, обещаю.

– Ладно.
– Надя потёрла виски и, взяв сумку, вышла из квартиры.
– Но сильно не перенапрягайся, мамуля.

Она ушла, оставив меня с мыслями, которые теперь занимали большую часть моего времени. Ребёнок. В самое ближайшее время мне следовало решить, что делать со своей беременностью. И от этого я приходила в ужас. Рожать, рассчитывая только на себя? Я не верила в то, что в обозримом будущем в моей судьбе случатся такие кардинальные изменения, что я смогу не думать о банальном куске хлеба. Давать жизнь человеку, зная, что я могу его и не прокормить… Без жилья, без работы… Да, я могла признаться во всём Славе, а потом стребовать с него алименты. Но знала так же, как мужчины умеют или не дать денег на самое необходимое, или же накопить долгов по этой части. А ребёнка, тем временем, нужно было кормить и одевать с той самой минуты, когда он появится на свет.