— Нет. — Одно слово, после которого за его спиной раздался рев мотора.

Тачка Янкевича сорвалась с места и каким-то чудом пролетела по заснеженному газону, даже не застряв в сугробе. Сердце пропустило пару-тройку ударов в этот момент. Александр Алексеевич скрипнул зубами и вновь посмотрел на меня. То, что сейчас происходило, было явно ему не по нраву.

— Хочешь, чтобы ей стало хуже, и она повторно себе вены вскрыла? — Произносит холодно, прищуриваясь и помещая руки в карманы пальто. — Вперед. В клинике ей занимались профессионалы, а с тобой… — Он противно цокнул. — С тобой она отправится к предкам раньше срока.

— Это уже не твое дело. — Цежу сквозь зубы, стараясь контролировать эмоции, чтобы не натворить того, чего не смогу исправить.

— Ошибаешься, Данияр. Ты, — он делает шаг ко мне с таким спокойствием на лице, что мою грудную клетку чуть ли не разрывает от ненависти, — мой сын, и я имею полное право на вмешательство в твою жизнь, а значит, — папочка пожал плечами, — и в судьбе Валерии я занимаю не последнее место.

— Никакого места ты не занимаешь ни в моей жизни, ни в ее, особенно после этого. — Достаю телефон и включаю ему ролик, что прислала Ангелика. — Думаешь, так поступает родной отец? Хотел убрать лишнего наследника? Дочь самоликвидировалась, и сын начал глаза мозолить? Нахрена ты это сделал?! Говори! — Сам подхожу, чтобы видеть хоть какой-то намек на эмоцию, но перед глазами лишь равнодушие, не более.

— Ты должен был понять, что боксерские навыки не помогут тебе выжить в одиночку…

— То есть, без тебя. — Подвел итог, к которому он вел. — Что за бредовый способ показать свое превосходство? Неужели нельзя просто поговорить?! Нужно заставлять?! Ты никогда не оставляешь мне выбора! — Перешел на крик, потому что наболевшая рана вскрылась и кровоточила.

— Нужно учиться правильно расставлять приоритеты, Данияр. — Сухо бросил он на мои распыления. — К сожалению, самостоятельно ты никогда этого не мог сделать.

— Так это твоя гребаная помощь?! Забота, мать твою?! Так ты ее проявляешь?! — Мне казалось, что глаза скоро выпрыгнут из орбит, с такой силой вылетало каждое мое слово. — Алиска умерла из-за твоих косяков, а тебя даже угрызения совести не мучают!

— Она умерла, потому что была слабой.

— Неужели?! А может потому, что ты настрогал детей, один из которых оказался моим другом?! — Меня уже начало трясти от того, как сильно я сдерживался, чтобы не ударить его.

Кулаки сжимал, ожидая услышать что-то отдаленно напоминающее сожаление, но зря. Отец лишь прищурился и пожал плечами.

— Так получилось. Она могла стать сильнее, узнав эту новость, но выбрала другое.

— Вот как?! Мне ты выбора не предоставляешь, а ей и шанса выжить не дал, так получается?! Ты наблюдал за тем, как она себя травит, и ничего не делал?! — От осознания отношения папочки к нам и к матери перед глазами зарябило.

— Садись в машину и поезжай домой, Данияр. Там и поговорим. — Александр Алексеевич кивнул на спорткар, наивно полагая, что я его послушаю.

— Я прав, да?! Ты знал. — Провожу рукой по лицу, ощущая, как окончательно рушится мир вокруг меня.

Гребаная ложь!

Я варился в этом с рождения, мать твою.

И не хотел больше.

Слишком многое я теряю за видимость идеальной жизни.

— Твои эмоции, сын, сейчас ни к чему. — Папочка протянул ко мне руку, но я отшатнулся от него. — Мы все еще можем договориться, Данияр. Обсудим проблему и…

— Ни хрена мы обсуждать не будем! — Процедил сквозь зубы, слыша, что телефон трезвонит в кармане. — Вся правда выплывет, понял? Все газеты и новостные каналы будут обсуждать, какое ты дерьмо.

— Ты не посмеешь! — Наконец показал настоящее лицо папочка, подходя ко мне. — Я не для того годами работал, чтобы ты все испоганил из-за своей минутной прихоти! — Он так побагровел, произнося эти слова, что мои эмоции начали гаснуть. — Нельзя удержать на плаву целую империю, не пожертвовав ничем, Данияр! И чем раньше ты это поймешь, тем лучше!

— Тонущий корабль нельзя удержать на плаву, если не кинуть в пробоину человека, а можно и всю семью, да? Лишь бы вода не поступала внутрь. Лишь бы тебе было хорошо. — Усмехнулся, хотя по моим внутренним органом словно десяток словно потоптался. — Так не получится. Я не марионетка. Ты не будешь решать за меня.

— Буду. — Идет на меня, и я срываюсь.

Удар под дых заставил папочку согнуться пополам, а охранников сорваться с места.

— Какого… — Выдавил он из себя, хватая воздух.

— Спокойно, ребята! — Поднял одну руку, чтобы шавки замедлили шаг. — Мы просто разговариваем. Семейные разборки. — Похлопал папочку по спине для убедительности, после чего наклонился к нему. — Это тебе спасибо, — скривился и медленно вдохнул, чтобы успокоиться, — за счастливое детство.