— Еще варианты будут? Какие-нибудь пошлые намеки, чтобы потом при всех меня унизить. Ты же для этого выясняешь? — Все же не выдерживаю и делаю шаг назад, ведь кислорода не хватает.

Не могу находиться с ним в одном помещении. Задохнусь от обиды и злости. Узнал же как-то о моей работе, хотя я никому не говорила, кроме Макса. Может, увидел случайно?

Хотя какая разница, если эффект на лицо. Завтра можно ждать привычного плевка в спину от его свиты.

От одной мысли о предстоящем издевательстве становится плохо, и я складываю руки на груди. Пусть так себе барьер, но отгородиться от ненавистного одноклассника иначе не могу.

— Говори, Цветкова. Я ведь по нормальному спросил, — Дан шагает вперед, а я назад, — язык проглотила.

— Я не обязана тебе отчитываться, Аристов. — Мне удаётся сказать уверенно, но Данияр прищуривается и сжимает кулаки, показывая, что такой ответ его не устраивает. — По какой причине тебя интересует моя работа? Тоже хочешь устроиться? Сомневаюсь. — Одноклассник идет вперед, запугивая меня одним своим видом, но я не двигаюсь. — Такие, как ты, не знают о труде. Вам лишь бы поиздеваться над другими людьми, возвыситься и показать свой статус.

— Неужели? — Цедит сквозь зубы, а потом хищно улыбается, чем очень сильно пугает.

Руки начинают дрожать, и я крепче прижимаю их к себе, чтобы он не заметил.

— Да. Ты тому яркий пример. — Бросаю с обидой, а Дан нависает надо мной, как хищник над добычей.

— Ты ничего обо мне не знаешь, Ангелочек. — Произносит Аристов с пренебрежением.

— Сужу по обложке, как и ты. — Бросаю с вызовом, на что получаю гневный взгляд.

Молчание, повисшее после моих слов, нарушается сигналом сообщения, которое пришло на его телефон. Долго смотрит на меня, но всё-таки лезет в айфон, а я получаю шанс вдохнуть полной грудью.

— Ангелика, как хорошо, что ты пришла! — Слышу радостный голос учителя и благодарю бога, что избавил меня от дальнейшего общения с Даном, который увлечен своей дорогой игрушкой. — Правильный выбор, а то я и не знала, кого подобрать на твоё место.

Анна Васильевна подходит к Аристову и забирает телефон, кивая на меня. От того, что мне придется, как минимум, полчаса танцевать с ним, горло пересыхает. Не знаю, как себя вести, и сторонюсь.

— Ангелика, ты бы еще на метр отошла. Дистанция должна быть, но не такая большая. — Журит меня учитель, когда Дан подходит и нагло помещает мне руку на талию.

Но в этот раз не прижимает к себе, как умалишенный, а осторожно касается. Видел. В глазах читаю, что заметил мои синяки. Только слепой бы не разглядел, что уж говорить про врага. Пока я пытаюсь отвлечься от плохих мыслей, Аристов изучает мое лицо.

— Гематомы откуда? — Шепчет на ухо, как только мы начинаем вальсировать.

Я тут же сбиваюсь и краснею. Кожа горит через слои одежды, а этот взгляд до костей пробирает.

Молчу.

Снова пытаемся танцевать, и если с Максом у меня получается двигаться плавно, то с Даном все по-другому. Не могу сконцентрироваться и наступаю ему на ноги.

— Раз, два, три… Цветкова, боже мой, что с твоими ногами? — Удивляется Анна Васильевна, а я превращаюсь в помидор.

— Тут не в ногах дело, — вносит свою лепту Аристов, — а в голове.

Кривлюсь от его высказывания, но снова пытаюсь поймать правильный ритм.

— Ангелика, что же такое?! — Анна Васильевна качает головой, а я отстраняюсь от Дана, чувствуя себя коровой на льду. — Что с лицом?

— Вот и я думаю, что же с ее лицом. — Бубнит рядом Аристов, и я зыркаю на него, вкладывая во взгляд всю ненависть.

— Анна Васильевна, я больше не могу. Мне бежать надо. — Лепечу, отходя к выходу и по пути хватая рюкзак.

— Надеюсь, завтра ты будешь стараться больше…

Киваю и пулей вылетаю из зала. Хочется бежать, но я сдерживаю себя. Иду спокойно и около лестницы оборачиваюсь, ловя взгляд Дана. Медленно идет, а мне кажется, что уже догнал. Отворачиваюсь и быстрым шагом покидаю здание.

Только вне стен школы становится лучше. Ветерок успокаивает разгорячённую кожу, и сердце начинает биться в нормальном ритме.

Но почему-то я периодически оглядываюсь.

Не знаю, кого страшнее увидеть. Преступников или Аристова…

В автобусе ломаю голову над его словами.

С чего такой интерес?

Лишний раз показать, кто он, а кто я?

Тогда почему наедине, а не при всех, как привык?

И что делать, если начнет публичный допрос?

Страшно.

От того, что могут подумать, ведь правду я никому не скажу.

Прогоняю прочь ужасные вопросы, которые наверняка еще накроют меня перед сном, и вхожу в квартиру. Неприятный запах перегара бьет в нос, и надежды на лучшее разбиваются вдребезги, как и бутылка в кухне, судя по звукам.