— Думаю, она знала результат. Да и откуда эта бумажка? Может, это вранье? Липа…

— Нет, документ подлинный. Я проверил.

— Как?

— Там название клиники есть. Съездил, заплатил, узнал. — Втягиваюсь очередной раз и откидываюсь на ограду, ежась от вечерней прохлады. — Заказал экспертизу Александр Алексеевич Аристов. Ошибки быть не может. Сам понимаешь.

Круг делает так же. Мы оба пялимся на звезды. Каждый думает о своем.

Не знаю, как отношусь к нему в этот момент.

Есть обида.

Едкая, как серная кислота.

Стоит только вспомнить хоть один день из двух лет, и снова накрывает.

Но есть и другое.

У меня есть брат.

И вроде не плохой.

Цветкова ведь разглядела в нем хорошее. Поверила в то, что он не причастен к смерти Алиски, а я нет…

Кто из нас мразь в этом случает, вопрос спорный, и скорее судьба укажет на меня, чем на брата в невидимой рясе.

— Что делать будем? — Макс первым нарушает тишину, а я пожимаю плечами.

— Есть варианты? По-моему, все очевидно. — Говорю спокойно и дальше смотрю на небо. — Ты — придурок, я — тоже не лучше, — усмехаюсь, — даже хуже.

Снова молчим.

Эта не тяжелая тишина.

Скорее та, которая говорит больше слов и действий.

Друг был другом, а не врагом.

— Я был не прав. — Говорит вдруг Круглов и прикуривает еще одну сигарету, помещая руки колени и опуская голову. — Думал, что так лучше. Хотел оставить о ней светлую память, да и… Все напрасно…

Опять в воздухе застывает молчание.

Перевариваю.

Все перевариваю.

— Ей не нравился сигаретный дым, — снова вещает друг, а я выпрямляюсь и смотрю на могильную плиту, проглатывая горькую слюну, — ты же знаешь.

— В этом и суть, — беру еще одну сигарету и втягиваюсь по полной ему напоказ, — пусть позлится.

— Это тупо, — Круг усмехается и толкает меня плечом в плечо, — мне тебя не хватало, придурок озлобленный.

Молчу в ответ.

Не показывая улыбки, которая так и норовит расползтись по лицу.

Я еще не успокоился полностью.

Но нытик, который все чаще давал о себе знать, кричит из своего укрытия, руша оборону.

Что-то вроде… мне тебя тоже, дятел праведный…

Ангелика

Выходные проходят слишком быстро, и вот я медленно передвигаю ноги в направлении школы. Казалось бы, чего мне опасаться? Сколько неприятного стерпела за пару лет обучения и не сосчитать, но все равно не хотела видеть ни Макса, ни Данияра, потому что злилась на них.

Оба звонили эти дни, и я видела, что Аристов приезжал. Его спорткар стоял во дворе, когда все уже мирно посапывали, особенно Олежка, который был безумно рад вновь навестить добрую бабушку. Маргарита Алексеевна показывала мне фотоальбомы и рассказывала о том, каким был мой отец в детстве.

Я внимательно слушала, но временами витала в облаках, вспоминая лицо Данияра, когда он увидел меня около ринга.

Столько хороших поступков, и на другой чаще весов плохие. Я не могла понять, какой Аристов настоящий. Тот, что хочет спасти мир, или иной, который не видит ничего вокруг и решает проблемы кулаками.

Я игнорировала все звонки, а у Петра Ивановича попросила прощения за выходку около входа в здание, на что получила лишь взмах рукой. Он не отчитал меня, не отругал, а просто попросил не переживать, обосновав бой этих двоих следующим, все мужчины дерутся. Пусть выпустят пар. Не стоит влезать в драку.

Но я не могла…

Думала, что все из-за меня. Плюс события сестрой Данияра…

А Макс не будет отнекиваться. Он подерется. Как всегда, заступится и получит, потому что никогда не бьет Аристова в полную силу. Все еще придерживается того, что они были друзьями.

Капля дождя, мягко ударившая по щеке, приводит меня в чувство, и я ежусь. Погода окончательно испортилась. Небо потемнело, превратившись в мрачное пятно над людскими головами. Под пиджак пришлось надеть теплый свитер. Последние два дня меня жутко морозило даже от легкого порыва ветра.

— Цветкова! Стой на месте и не двигайся! — Раздался вдалеке голос Данияра, и я издала тихий стон, но не остановилась, наоборот, ускорила шаг. — Так не пойдет, — Аристов схватил меня за руку и остановил чуть дальше ворот, выбравшись из машины и оставив дверку открытой, — Цветкова, нам нужно поговорить.