Шрифт:
Женская логика: «А если что-то случилось?»
Великая моралистка: «Да! Если что-то случилось?»
Всё, что могло случиться с Димой – это новое увлечение. К сожалению, такие, как он, не меняются.
Шальная императрица: «Но ведь он обещал, что приедет!»
Ну, хорошо. Сдалась на уговоры своих Муз, и набрала номер Шейна. Голос оператора сообщил, что аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети. Что и требовалось доказать.
Женская логика: «Но ведь можно посмотреть геолокацию!»
При выключенном телефоне очень сложно, а без авторизации мобильного устройства в сотовой сети практически невозможно. Да и не буду я этого делать! Зачем? Я прекрасно помнила его слова при самой первой нашей встрече, когда попыталась его вразумить, что предлагая мне интим, он изменяет своей жене: «Мужчина должен быть свободен. Он сам выбирает с кем и когда ему быть».
На тот момент я была с ним полностью согласна. У меня никогда не было длительных отношений. Во-первых, на них не было времени, а во-вторых, я тоже не хотела себя «обременять». Меня, так же как и Шейна, устраивали свободные отношения. В этом мы с ним были похожи: мы оба дорожили своей свободой.
Великая моралистка: «А как же «часики»?»
А причём тут «часики»? У мужчин их нет. Мужчина в любом возрасте может сказать «стоп» и распрощаться со своей свободой, променяв её на семейные узы. Это у женщины, если она не успела вовремя «выскочить» замуж, то всё – поезд ушёл, и догонять его уже нет никакого смысла.
Из этих философских размышлений меня спасает телефон.
– Слушаю, Даша.
– София Егоровна, звонили из больницы. Матвей Ильич пришёл в себя.
– Спасибо, Даша. Еду.
Странно. Прошло не больше часа, как я была там. И почему они позвонили в офис, а не мне?
Глава 10
София
Мне разрешили подняться к Матвею. Кто-то назовёт меня бесчувственной, что меня больше волнует не состояние коллеги, а причины аварии. Это не так. Матвей знал, что наша профессия связана с определённой долей риска, и мне нужно как можно скорее исключить этот самый риск, или убедиться, что авария всего лишь несчастный случай.
Врачи давали не более пятидесяти процентов, что Матвей выкарабкается, и я рада видеть его глаза. Живые глаза.
– Здравствуй, Матвей, – подхожу ближе. Сесть не могу, он тогда меня не увидит.
– Прости, София Егоровна, – шепчет Матвей потрескавшимися губами.
– Давай без лирики. Только факты.
Матвей отводит взгляд. И этот туда же.
– Матвей, – прошу.
– Ира сказала, что ребёнок не мой, – слышу признание коллеги, которое режет так, словно это коснулось меня. – Я ушёл из дома, но собирался вернуться. Мне нужно было время свыкнуться с этой мыслью. Ни её, ни ребёнка я бы не бросил.
– Дальше, – снова прошу, когда Матвей замолчал.
– Дальше, не помню.
– Матвей, ты пил?
– Нет. Да. Дед сидел на скамье. Нормальный дед. Обычный. Плакал. Подошёл спросить, что случилось. Жену он похоронил и не хотел возвращаться в пустой дом, предложил выпить за упокой. Я выпил с ним.
– Сколько?
– Одну стопку. И поехал к Ирине.
– Ирина родила мальчика, – говорю со вздохом. А сама думаю, что деда этого вряд ли найдёшь. Да даже если и найдёшь, то он также ничего не вспомнит.
Потёрла переносицу. Здравствуй, паранойя. И ведь верно подметили: Матвей никогда бы не прошёл мимо, а «весть», которую ему сообщила жена «заставила» согласиться на проклятую стопку. Да и не могло с одной стопки «вышибить» память.
– Но… – Матвей испуганно смотрит на меня, пытаясь прочесть ответ.
– Роды были преждевременные. И мама, и малыш в порядке.
Не хочу расстраивать его своими сомнениями – их ещё доказать нужно, а у него сейчас совсем другие проблемы.
– Скажи ей, что я их не брошу, – просит коллега.
– Это ты сам скажешь. Встанешь и скажешь. А пока нужно выпутываться из бинтов. Не идёт тебе белый.
– Полнит?
– Ужасно!
– Всегда знал, – пытается улыбнуться Матвей. – Что с делами? – спрашивает уже совершенно серьёзно.
– Я забрала. Не переживай. Мы все люди, и человеческий фактор никто не отменял. Закрою.
– Опять сама?
– Ага. Давай, поправляйся!
– София Егоровна! Я и так толстый! Мне нельзя поправляться! – возмущается Матвей.
– А надо! Ладно, тогда выздоравливай! – пошла на «уступку».