Каролина понимала, что не время показывать свой характер. Ведь она скучала по этому мужчине. Умирала без его рук, губ, негромкого смеха. Сгорала от неизвестности и беспокойства за него.

А потому решила не мучить Илью.

Опустила свою ладонь на коротко стриженную макушку. А по коже помчались искорки наслаждения, так сильно она соскучилась по этим ощущениям!

— Прощу, если ты скажешь, что не спал ни с кем. Потому что я не смогла. Только с тобой, — тихо прошептала Каро.

Илья поднял голову. Каролина не знала твердо, то ли его взгляд затуманился из-за ее слез, то ли из-за его. Неважно. Но глаза у Ильи, ее любимого Илюшки, были невероятно темными, точно грозовое небо.

— Только с тобой, — тихо прошептал он, словно клятву, и вновь уткнулся лицом в округлый живот, прижимаясь к тонкой ткани приоткрытым ртом, жадно вдыхая дивный аромат его девочки.

Каро опустила теперь уже две руки на затылок и макушку любимого. Скользнула по плечам, которые за время разлуки, казалось, стали еще больше. Но как бы сильно не изменился Илья, он все равно был самым любимым и самым родным для нее.

Каролину не выписали. А главврач разрешил Илье остаться на ночь. Даже распорядился поставить дополнительную кровать в палате Мартыновой.

Однако Илья ею не воспользовался. Он и на шаг не отошел от постели любимой, так и сидел прямо на полу, опираясь спиной о койку, перебирая тонкие пальцы рукой, а свободной — поглаживая живот Каролины, в котором росла и развивалась новая жизнь.

А Каро любовалась Илюшкой. Он действительно сильно изменился. Кожа стала смуглой, загорела еще больше. Но никакой загар не смог бы скрыть неглубокие шрамы. Более того, когда Горняков сбросил кожаную куртку, оставшись в одной футболке, Каро заметила длинные шрам, начинавшийся у запястья и убегавший под рукав одежды.

Каролина осторожно коснулась некрасивого рубца. А сердце сжалось от боли. Ведь все могло быть иначе, окажись она не такой глупой дурой!

Это сейчас она понимала, что нужно было держать этого мужчину, а не чудить. Сейчас она хотела связать его по рукам и ногам, и никогда не отпускать от себя. А тогда, больше полугода назад, язвила и психовала.

— Женись на мне, — вдруг прошептала Каролина. — Не из-за ребенка. А просто так. Папа все устроит.

Илья моргнул и вдруг рассмеялся. Негромко и совсем не обидно. Подтянул к губам тонкую ладонь, жадно поцеловал ее.

— Знаешь, ты самая непредсказуемая девушка во всей вселенной, — произнес Илья. — Во-первых, ты отобрала мою фразу. Во-вторых, я так и не услышал, что ты меня любишь. В-третьих, ты сильно ошибаешься, если думаешь, что я отпущу тебя или исчезну.

Каролина отвернулась. Ну вот, он не оставил ей и шанса. Прочитал мысли.

— Я не знаю… — всхлипнула Каро, — Мне кажется, что исчезнешь. У тебя это отлично получается.

Илья замер, потянулся к ней, коснулся нежной щеки своими пальцами. Потерся носом о кончик ее носа.

— Глупая. Теперь я точно никуда от вас не денусь. Даже если прогнать захочешь, не свалю ни за что, — прошептал Илья. — Я же люблю тебя. Вас люблю!

Каро собиралась разрыдаться. Уже в голос, громко и некрасиво. Но настойчивые губы прижались к ее рту, а влажный язык нырнул в манящие глубины.

Поцелуй затянулся. Как и раньше Илья и Каро вспыхнули от первого же касания. Сошли с ума друг от друга. Но их уединение нарушил визит Мартынова.

Более того Витольд Аскольдович был в гневе. А потому не собирался мирится с тем, что пацан заявился в клинику после стольких месяцев отсутствия и расстроил его старшую дочку. А судя по слезам на щеках Каро, расстроил очень сильно.

Каролина, не задумываясь, закрыла собой Илью, как только отец появился на пороге больничной палаты. Горняков усмехнулся, не собирался он прятаться за спиной женщины, пусть и самой любимой на всем белом свете.

Илья аккуратно придержал Каролину, не обращая внимания на разгневанного Мартынова, устроил девушку на постели, поцеловал в кончик носа.

— Отдыхай. Я мигом, поздороваюсь только. Не виделись же давно, — подмигнул Илья любимой и заботливо поправил одеяло на тонких плечах.

— Папа! Я не выйду замуж по расчету. И мне плевать, если ты уже присмотрел для меня жениха, — заявила Каролина, переводя взгляд на отца. А потому не видела, как помрачнело лицо Ильи, да и руки сжались в кулаки.

— А мне плевать на то, что какой-то сопляк возомнил себя достойным моей дочери! — рявкнул Витольд Аскольдович, а за спиной мужчины вытянулась охрана.

— Давайте без свидетелей, Витольд Аскольдович, — глухо произнес Илья, а прежде, чем выйти из палаты, нежно поцеловал Каро и шепнул ей на ухо: — Не нервничай. Нашему сыну это не пойдет на пользу.