Открыв входную дверь, я увидела Антона, он улыбался, сжимая в руках горшок с орхидеей.

— Заходи! О, не стоило, спасибо! И когда это я успела сказать тебе, что орхидеи — одни из моих самых любимых цветов?

— А ты и не говорила, наверное, снова телепатия! — смеется он.

Это уже стало нашей «семейной» шуткой — то, как часто мы умудряемся читать мысли друг друга. Поставив горшок на тумбочку, он обнял меня и поцеловал. Как обычно, поцелуй сделал что-то с моей душой — она словно бы удвоилась, разрослась, воспарила к облакам! Любовь. Конечно, это она.

Биополе Антона не кажется таким ярким, как поле Андрея, и оно не обжигает меня, как огонь, но оно бесконечно… то самое, не знаю, как еще это описать. Антон — тот самый. С ним я, и правда, счастлива.

На секунду обняв его еще крепче, я улыбнулась и взяла с тумбочки орхидею.

— Думаю, в моей комнате цветку будет хорошо.

— Не сомневаюсь!

Мы прошли в мою спальню, именно здесь и случилось наше с ним объяснение, подумать только, всего лишь позавчера! За это время произошло столько разных событий, я успела прокрутить в голове столько мыслей, что это время показалось мне вечностью.

— Могу я взять что-нибудь почитать? — Антон кивает на книжную полку.

— Конечно, выбирай, что хочешь, все это я уже читала, и не по одному раз, — хмыкаю я.

Мои мысли снова вернулись к Андрею — он не только никогда сам не читал, но почему-то с трудом терпел, когда это делала я. Отчего-то сейчас я вспомнила об этом с нежностью, чуть ли не с ностальгией. Черт, пора прекращать вспоминать о нем каждую минуту, это уже ни в какие ворота!

— Классная книга, — одобряю я выбор Антона, — скорее беллетристика, конечно, но думаю, тебе понравится! Неожиданные повороты сюжета, интересный стиль, забавный юмор.

— Ну, раз ты так говоришь, значит, точно понравится. Я ничего не имею против беллетристики. Кажется, эту книгу экранизировали?

— Да, но все равно, первоисточник лучше!

— Как обычно, — улыбается Антон.

Я смотрю в его карие глаза, любуюсь его улыбкой. Какая я все-таки везучая! Мне пора простить жизни ее несовершенство и просто радоваться подаркам судьбы!

— Мила… — он смотрит на меня с нежностью, как обычно, мы с ним на одной волне.

— Я люблю тебя, — я не устаю это повторять.

Он дотронулся до моего лица, заправил прядку мне за ухо. Я вздохнула, закрыла глаза и прижала его ладонь к щеке. Так легко. Мне с ним так легко! Говорить или молчать, держать его за руку или просто смотреть на него. Быть рядом с ним.

«Андрей», пронеслась в моей голове тревожная мысль.

Снова в моем сердце сработал будильник, снова я покрылась холодным потом. Может быть, если мы, наконец, поговорим?..

Сомневаюсь. В ближайшее время легче мне точно не станет.

— Тебя что-то беспокоит? — спрашивает Антон.

— Нет… Ничего, — я все еще не могу говорить с ним об этом.

Не знаю, почему. Наверное, я все еще считаю, что предаю свою любовь. С другой стороны, предавать любовь к Андрею, притворяясь, что забыла его, я тоже не хочу. Думаю, Антон догадывается, что со мной происходит, но он тоже эту тему не затрагивает. Пока пусть так и будет.

Перебравшись в коридор, мы начали обуваться.

— А я вчера дочитала «Идиот» Достоевского, это заняло у меня почти месяц с перерывами.

— Что, не самое легкое чтение? — смеется Антон.

— Да не в этом дело, — я шутливо шлепаю его по руке.

Месяц у меня выдался на редкость тяжелый, вот в чем дело. По крайней мере, вторая его половина.

— Хотя, в чем-то ты прав, через монолог Ипполита я перебралась с трудом.

Мы вышли на лестницу, я заперла дверь. Спускаясь вниз, мы продолжили обсуждать «Идиота» — как все-таки здорово, что мы с Антоном оба книжные черви! Плавно мы перешли к разговору о классике в целом, и о «живой жизни» Толстого и «баньке с пауками» Достоевского, в частности.

— Так чье творчество тебе ближе по духу, Достоевского или Толстого? — спрашиваю я.

— Дай ка угадаю, — прищуривает глаза Антон, — тебе ближе Толстого?

— Как ты умудрился так быстро меня узнать? — смеюсь я. — Да, как ни импонирует мне тема кающихся грешников, в светлом реализме Толстого есть что-то…

— Именно так я и подумал, — Антон смотрит мне в глаза.

Мы снова словно прочитали мысли друг друга — это просто что-то сверхъестественное! Я счастливо улыбнулась. Держась за руки, мы вышли на улицу Рубинштейна через калитку в решетке. Но только я хотела сказать «Так ты не ответил на вопрос», как слова застыли у меня на губах. Краем глаза я увидела… Господи… Рядом со своей машиной на противоположной стороне улицы стоял он.