— Спасибо вам огромное, — говорю шепотом. Глаза снова щиплет от какой-то хрени. Я не хочу плакать. Устала. Но все же обида комом застревает в горле. Никого нет рядом, кроме этой женщины. Чужой женщины, между прочим. — Вы отлично выглядите, — слегка улыбаюсь. — Можете ходить.

— Да, могу. Но кости иногда ноют, — дергает плечами. — Алена, солнце ты наше, — выдыхая, прижимает меня к себе. Крепко обнимает. — Иди, поговори с ним. Не прощай. Имеешь на это полное право. Такие ошибки быстро не забываются. Однако он имеет право знать, — шепчет на ухо. Отстраняясь, заглядывает в глаза. — Должен. Он хороший парень. И говорю я это не из-за того, что он мой сын. Нет. Сережа негодяй. А Рома... на самом деле он очень ответственный. Почему так с тобой поступил... Не ожидала. Никогда не подумала бы... Я с ним вчера целую ночь разговаривала. Все рассказал мне. Я еще не отошла от шока. Пожалуйста, Алена, дай ему небольшой шанс. Хотя бы пусть узнает о своем ребенке.

— Шанс не бывает большим или маленьким. Его либо даешь, либо нет, — качнув головой, горько усмехаюсь. — Никакого шанса. Простите. А насчет беременности... Я ему все расскажу. Сообщите мне, пожалуйста, когда бабушка проснется. Я выйду. Свежим воздухом подышу.

Женщина кивает. Ее глаза блестят от слез, но она все же улыбается. Не спеша иду к лестнице, медленно спускаюсь вниз. На первом этаже чувствую хватку на запястье. Рома тянет меня за собой, открывает дверь какой-то палаты, заталкивает меня внутрь и закрывает за нами.

— От кого ты беременна, Алена?

Я прижимаюсь спиной к стене, а огромная фигура парня нависает надо мной. Рома упирается руками в стену по обе стороны от моей головы, заглядывает прямо в глаза. Его темные зрачки становятся больше и еще темнее.

— Алена... От кого?

Он обо всем знает. И о том, что между мной и Сережей ничего не было. И о том, что я ношу его ребенка под своим сердцем. Хочешь услышать все от меня, Рома? Не дождешься.

У меня все внутри закипает от обиды.

— От мужа! — бросаю злобно. — От твоего брата, за которого ты меня заставил выйти замуж!

Точнее... От бывшего. Но он прекрасно понимает, почему я так говорю.

— Врешь, — цедит сквозь зубы. — Ты скрыла от меня ребенка! Он мой, Алена... — его голос еле слышен. Шумно сглотнув, Рома наклоняется еще ближе. — Алена, зачем ты так со мной, а?

— С чего ты решил, что я от тебя беременна, а, Рома? «Все, что было между нами, было всего лишь игрой!» Забыл? Твои же слова! Ребенок мой! Только мой! И идите вы, братья, в пятую точку! Ненавижу вас! — упираюсь ладонями в его грудь. Чувствую, как бешено стучит его сердце. Пытаюсь оттолкнуть, но Рома обнимает меня за талию и прижимает к себе. — Зачем я так с тобой, спрашиваешь? А ты зачем так со мной? Больно? А ведь я тебя никому не продавала! Я. Тебя. Не предавала! А ты воспользовался мной! Использовал как игрушку, а потом... Потом просто взял и отдал. Шантажировал! Не дал выбора! Я должна была просто согласиться с твоим условием, и все. Все! И я согласилась! А теперь говорю, что я беременна от мужа. Что тебя не устраивает? Отпусти! Отпусти меня!

Он меня не слушает. Не слышит! Смотрит так, будто впервые видит! В глазах тоска.

Обхватывает меня за затылок и притягивает к себе еще ближе. Впивается в рот жадным поцелуем. Я пытаюсь вырваться, но он сильнее вжимает меня в свое тело. От его напора мне не хватает воздуха. Задыхаюсь. Кусаю его губу, чтобы отпустил, но... Мне кажется он, наоборот, сильнее заводится, потому что целует еще напористее. Зарывается пальцами в волосы, сжимает их в кулаке.

— Прости, Мышка, — говорит, на секунду отрываясь. — Прости меня, любимая. Я каждый день от угрызений совести мучаюсь, а теперь это будет вдвойне, — его рука подбирается под кофту, гладит живот. — Я тебя никому не отдам. Вас никому не отдам, Алена. Не отталкивай. Я хочу доказать тебе, что никогда таких ошибок больше не совершу. Позабочусь о вас, буду оберегать от всех и всего. Пожалуйста, не закрывайся от меня. Во второй раз я себя в кучу собрать не смогу, Мышка. Поверь мне...

— Вот опять о себе думаешь! — выскальзываю из его хватки, отхожу в сторону. В глазах стоят слезы. Вот-вот они вырвутся наружу. — Себя, значит, в кучу не соберешь? А как же я? Я до сих пор не смогла собрать! До сих пор разбитая! Куда не посмотрю — ты там! Хватит уже! Я устала! Хочу отдохнуть от тебя, не видеть! Не слышать!

— Как долго, Алена? Какой толк прятаться от меня? Чего ты этим добьешься? У нас будет малыш, — хрипло произносит он последнее предложение, делая шаг ко мне. Сокращает между нами расстояние. Его глаза тоже блестят, будто он... — У нас будет дочь. Какой срок? Третий месяц уж точно, да?

Я усмехаюсь его словам. Его наглости! Третий месяц?! Дочь?! Вообще берега попутал!

— Иди к черту, Громов! — злобно выплевываю в ответ. — Не трогай меня! Мы будем работать вместе, но ты не имеешь никакого права командовать мной! Приказывать! И распространять какую-либо чушь обо мне! Я тебе никто, и ты мне тоже! Мы всего лишь будем работать в одной компании. И все! Все! Ты понял?

— Понял, — соглашается сразу же, на что я удивляюсь. — Но я буду знать о своем малыше. На обследование поедем вместе. Я хочу ее увидеть.

— Черт, — качнув головой, я потираю лицо рукой. Устала я... — С чего ты взял, что родится девочка? Не выдумывай.

— Вот увидишь, — улыбается он, а глаза по-прежнему блестят. — Когда сможем узнать пол? Алена, я сейчас от счастья разреветься готов.

Как раз разреветься хочу я, потому что картина той ночи встает перед глазами. Я помню каждое его слово, полный ненависти взгляд. Ком встает поперек горла, который я никак не могу сглотнуть. А по щеке все-таки катится слезинка. В области груди становится тяжело и невыносимо больно.